А я осталась сидеть на диване в непривычно пустой квартире и анализировать то, что со мной произошло. Миновала уже целая неделя после того, как наш буйный сосед исчез в неизвестном направлении. Мои ссадины успели зажить, да и раны на самолюбии тоже успели затянуться. Но далеко не все…

Когда я вышла из больницы, город был поделен между моими конкурентами. Конечно, ведущее положение в нем занимала Дина. Признаю, по праву. Но и другие постарались. Те, кто когда-то кормился крошками с моего стола, кому я подкидывала заказы, за которые не хотела браться по причине предельной загруженности, быстренько поделили рынок, пользуясь моим нетрудоспособным состоянием.

Разумеется, в больнице меня посетила полиция. Все-таки огнестрел… Тела раненых мной бойцов таинственно, но предсказуемо исчезли с крыши. Мне пришлось придумать правдоподобную историю о клиенте, который назначил мне встречу в такой странный час в таком идиотском месте, а когда я пришла, меня встретили выстрелами, и больше я ничего не помню. Молоденький лейтенант, накинувший белый халат и похожий в нем на интерна, таращился на меня с некоторой жалостью. Да, признаю, в этой истории я выгляжу на редкость по-дурацки. Самое смешное, что мой рассказ лейтенантику — чистая правда. Ну за одним небольшим исключением…

— И вы правда не представляете, кто мог желать вашей смерти? — разочарованно спросил парнишка.

Я вздохнула и покачала головой:

— Не имею ни малейшего понятия. Самой интересно…

Лейтенант взял с меня обещание, что если моя память прояснится, то я всегда смогу с ним связаться вот по этому номеру. На этом мы расстались. Я не сказала ни единого слова о Динаре Волковой. И вовсе не потому, что я хотела что-то скрыть. Или помешать следствию… Просто у меня не было ни единого доказательства причастности конкурентки к тому, что случилось той апрельской ночью на крыше. Ну вот не догадалась я прихватить в свой последний полет бутылку китайской водки с визитной карточкой Дины!

Было у меня еще одно соображение, чтобы держать язык за зубами: я хотела расправиться с женщиной, так основательно испортившей мне жизнь, сама, без посторонней помощи. Как там говорил граф Монте-Кристо? «Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным»? Что ж, мое охладилось достаточно…

Теперь моя главная задача — восстановиться после ранения. А тем временем сработает моя информационная «мина», что я подложила под Волкову. Поэтому я решила возобновить утренние пробежки, несмотря на то что мой лечащий врач советовал подождать со спортом еще какое-то время.

Обычно я выходила на пробежки часиков в шесть утра. А что? Город еще не загазован автомобильными выхлопами, улицы пусты, только редкие прохожие спешат на работу. Но мне не хотелось попадаться кому-то на глаза в таком плачевном состоянии, поэтому я поставила будильник на четыре.

Город еще спал, когда я натянула кроссовки и вышла из дома. Первые шаги дались мне непросто — суставы работали неохотно, в боку тянуло, через десять минут во рту появилась какая-то горечь — видимо, из-за лекарств, которыми меня пичкали в больнице. Но я не обращала внимания на недомогания и медленно, упорно трюхала вперед. Постепенно перед глазами прояснилось, тело вспомнило забытые ощущения, и я довольно резво побежала по тротуару прямо навстречу встающему солнцу.

О том, чтобы сделать мои обычные десять километров, и речи не было. Я пробежала от силы метров пятьсот и поздравила себя с отличным началом. А потом прислонилась к стене какого-то сарая, пережидая, пока восстановится дыхание. В этот момент я услышала стон.

Все мои хвори как рукой сняло. Я быстро обогнула сарай и заглянула за ржавый «Запорожец», что нашел в этом тихом месте свой последний приют. Увиденное мне чрезвычайно не понравилось.

За остовом автомобиля прямо на земле лежала женщина. Не бомж, не алкашка — прилично одетая дама предпенсионного возраста. Она лежала лицом вниз в луже крови, на голове зияла рана, и если бы не слабый стон, я решила бы, что передо мной труп.

Я вынула телефон из кармана и набрала номер «Скорой». Потом я присела рядом с пострадавшей. Внезапно женщина попыталась приподняться.

— Лежите, сейчас «Скорая» приедет! — Я попыталась удержать беднягу в лежачем положении. Травмы головы — штука опасная. Но пострадавшая упорно старалась приподняться. Я помогла ей сесть. Женщина поднесла руку к голове, потом с ужасом уставилась на окровавленную конечность.

— Кто это вас так? — спросила я, сочувственно глядя на раненую.

— Дети, — ответила женщина и вдруг залилась слезами.

— Ну-ну, все уже позади! — попыталась я успокоить ее, но вышло только хуже.

— Представляете, — рыдала пострадавшая, — иду поздно вечером домой, у подруги засиделась… И вдруг выскакивают на меня две девочки. Такие худенькие, беленькие, в джинсиках и маечках. Я им: «Добрый вечер, девочки!» А одна мне: «И тебе не хворать, тетя! Каламаксай!» И ударила меня по голове. Я сама не помню, как упала, а она мою сумку схватила и роется там. А вторая девочка подошла и давай меня пинать ногами! Дальше ничего не помню…

Женщина обвисла у меня на руках. Похоже, бедняга пролежала здесь всю ночь. Вероятно, «девочка» ударила пострадавшую кастетом. Ну молодежь пошла!

Тут подъехала «Скорая». Вымотанная за ночное дежурство докторша быстро осмотрела раненую и обратилась ко мне:

— Помогите загрузить ее в машину! Вы кто, родственница? В больницу вы с ней поедете?

— Да нет, я случайная прохожая, — попыталась объяснить я, уже понимая, что ехать все равно придется. У пострадавшей нет документов, сейчас ее привезут в приемный покой — и что дальше? Вдвоем с врачом мы погрузили женщину на носилки, а носилки задвинули в машину. «Скорая» понеслась по улицам, вереща сиреной.

Домой я попала к обеду. Больница, куда отвезли пострадавшую, находилась на другом конце города. Естественно, «Скорая» — не такси, обратно не повезет, а денег на такси у меня не было, ведь я выскочила из дома в тренировочном костюме. Усталая, голодная, я притащилась домой на автобусе (в кармане завалялся мятый полтинник), приняла душ и сварила себе кофе. Но расслабляться на диванчике было еще рановато. Бедная женщина, жертва нападения, так и не пришла в сознание. Она была жива, но прогнозы были неутешительные. Теперь предстояло разыскать родственников пострадавшей. А то, поди, с ума сходят от беспокойства. Раз женщина сказала, что возвращалась домой от подруги, значит, живет где-то поблизости. Посторонний человек этими проходняшками не пойдет, там и днем можно заблудиться. Значит, местная. Если пройти по окрестным дворам и поспрашивать жильцов, может быть, удастся установить личность потерпевшей.

Внутренний голос кричал мне: «Охотникова, ну что тебе дома не сидится? Ну что ты опять во что-то ввязываешься, а? Не гони волну. Пройдет пара дней, и полиция установит личность пострадавшей. А ты пей свой кофе и не лезь куда не звали!»

Но я представила родных пострадавшей, для которых пара дней равносильна паре лет, представила, что на месте этой женщины могла бы быть тетушка Мила… Эх, вот бы эти криминальные малолетки попались на моем пути! Это же надо — кастетом…