Тем более что он не считал себя мастерским водителем. Нет, их, конечно, учили в Школе вождению и легкового, и грузового транспорта. Но это было начало 90-х, уроки были больше теоретические (тогда не хватало бензина даже для оперативного транспорта). В Голландии Владимир свое авто использовал раз-два в неделю — когда в выходные ездил в гипермаркет, дабы закупиться на ближайшие семь дней, и свозить Таню с Димой куда-нибудь на море или в какой-нибудь городок. В остальных случаях предпочитал передвигаться пешком, общественным транспортом или, если выпадал бизнес-трип, на корпоративной машине с водителем… Так что сейчас важнее всего было не слететь в кювет на узенькой дорожке между рощицами и каналами.

Лазарев сбавил скорость и остановил авто на ближайшем съезде с дорожки. Надо было отдышаться и решить, как неприметнее выехать на коттеджную дорожку в Ворсхотене — дальше уже начинались камеры. Разведчик усмехнулся: «Да уж, неприметнее. Сам ведь купил себе такую “неприметную” машину». Дело в том, что вплоть до нулевых годов он ездил на скромном «Опеле», который ему никогда особо не нравился — уж чего-чего, а «опелей» в Голландии пруд пруди. Когда пришло время выбирать новое авто, он уже почти остановился на «Мерсе». Но его переубедил Потапов, купивший накануне новенькую «Субару Импреза» и вовсю нахваливавший ее. Поддался этой неприкрытой рекламе и Лазарев. В принципе машиной-то он был доволен, даже полюбил ее, но уже после покупки он вдруг выяснил для себя, что является чуть ли не единственным водителем на «Субару». В отличие от Москвы, где эта марка давно уже была раскручена, встретить ее на дороге в Нидерландах было чем-то необычным… Так что придется неприметно выезжать на вполне приметной машине.

Лазарев покопался в багажнике и нашел пакет с антирадарной пленкой, привезенной из Москвы. Когда-то Анжела подарила ему комплект, заявив, что часто пользуется такой. Разведчик понятия не имел, работает это или является байкой, но на всякий случай решил нацепить — все-таки если затем следователи начнут анализировать, кто в это время ехал по трассе, хотя бы номера, может быть, не считают. Нацепив пленку, Владимир сел в машину и как можно более аккуратно выехал на дорогу, ведущую в коттеджный поселок. К счастью, она была пустынной, фактически до Гааги он не встретил машин ни в ту, ни в другую сторону. Уже в городе он заехал в одну из подворотен и сорвал пленку.

Приехав домой, Лазарев припарковал машину и хотел было открыть дверь. Но рука с ключом предательски дрожала. Владимир плюнул, вышел на улицу Ноордайнде, где располагалось множество кафе и ресторанчиков, и заглянул в ближайший кубинский бар. Тот был забит до отказа орущей и поющей молодежью. Он пробился к стойке и заказал тройной неразбавленный ром — слава богу, никто на этот раз не ссылался на федеральный закон, запрещающий коктейли. Честно говоря, это было нарушением одного из почти незыблемых принципов Лазарева: он позволял себе пить в одиночку только перед самолетом, но никогда дома или в ресторанах. Однако сейчас ему это было необходимо.

Выпив напиток почти залпом и даже не запив, под удивленные взгляды сидевшей рядом молодежной компании Владимир, слегка пошатываясь, направился к выходу. По всему было видно, что он пьян. Через три минуты он уже вошел в дом и сразу же «протрезвел». Все-таки он был уверен, что внутри у него никаких «жучков» нет. В свое время он периодически проверял дом на предмет прослушки или камер — для «бывшего кагэбэшника», как бы опасающегося бизнес-конкурентов, это выглядело вполне натуральным. Но потом плюнул на эту затею, считая ее бесполезной. Во всяком случае — пока.

Была уже полночь. Соответственно в Москве был час ночи или два? (Лазарев совсем запутался в этих бесконечных российских переходах на летние и зимние времена — туда-сюда-обратно.) Надо было срочно решать, какой сценарий действий следует сейчас избрать. Нет, конечно, он даже не рассматривал вариант со звонком в полицию. «Шпионский камень» находился прямо под скамейкой, возле которой произошло убийство — Лазарев не сомневался, что жертва уже обезглавлена. Не сомневался он также в том, что криминалисты тщательно прочешут (если уже не занимаются этим) все пространство вокруг места убийства — что-что, а уголовный розыск в Нидерландах был развит в техническом плане очень хорошо. Шансы на то, что «камень» не заметят или проигнорируют, были очень малы. Особенно учитывая тот факт, что любой подобный предмет будут рассматривать как теоретически возможное орудие преступления.

И вот криминалисты открывают этот «камень», находят там кругленькую сумму денег, пленки с непонятной абракадаброй и несколько листков с шифрами, написанными симпатическими чернилами (Лазарев лишь примерно догадывался о содержании «посылки», если не считать денег). В предназначении этих предметов никто не засомневается. Соответственно, сразу будут подключены контрразведчики из AIVD — голландского аналога ФСБ. Вопрос лишь в том, догадаются ли они о том, что речь идет о российской разведке. Но конечно же, в нынешних условиях Россия будет «номером один» в числе потенциально причастных. А значит, начнется охота за резидентом, которому эта «посылка» предназначалась. Как верно заметил Потапов, он, Лазарев, находился в списке «обычных подозреваемых». С него, может, и начнут.

Согласно всем инструкциям, в таких вариантах резидент должен был лично выбрать один из двух возможных сценариев. Первый — прекращение миссии и срочная эвакуация. В таком случае это был бы финал, вернуться он уже не смог бы. Все, что создавалось им в течение последних десятилетий, пошло бы прахом. И Танечка… Сердце Лазарева больно сжалось. Как же он любил эту девочку! Владимир представил, как он звонит из Москвы и просит Таню перебраться с ребенком к нему, провалившемуся шпиону, и тем самым похоронить всю ее карьеру, выстраивавшуюся с таким трудом… Кстати, а почему в Москву? У Лазарева там не было ничего. Где-то там на секретный счет ему перечисляли все эти годы зарплату офицера… Может быть, перечисляли. Во всяком случае, так говорил Потапов. Сколько там может быть денег? Возможно, хватит снять угол до завершения массы проверок и обустройства на работе. Все, что у него было — это мама и большая просторная квартира в самом центре Донецка, квартира его детства. Еще года полтора-два назад она стоила немалых денег. Сейчас, когда вокруг падают бомбы, за нее и гроша ломаного никто не даст…

«Боже, о чем ты сейчас думаешь! — разозлился сам на себя разведчик. — Соберись! Сейчас надо принимать одно из важнейших решений в жизни!»

Итак, сценарий эвакуации отбрасывать было нельзя. Но есть ли у него основания для этого? Во-первых, не факт, что место убийства будет обнаружено… Нет, это невозможно. Джихадисты снимали видео не для домашнего просмотра, они наверняка выложат его в Сеть, дальше скандал, расследование и место это легко вычисляется. Плюс был выстрел, который почти наверняка услышали в кемпинге. Так что в полицию скорее всего уже сообщили.

Во-вторых, не факт, что оперативно разберутся с «камнем» и тут же начнут действовать. В-третьих, он все-таки действовал осторожно, и обнаружить его связь с этим местом и этим «камнем» будет очень сложно. Улик на месте он не оставил, до лужайки с камнем не доходил. Его авто стояло довольно далеко, на совершенно другом конце рощи. Вряд ли кто-то будет тщательно прочесывать весь лес до самого конца, а значит, вряд ли кто-то обратит внимание на свежие следы «Субару». Тем более что джихадисты оставили массу следов, ведущих в обратную сторону — по ним следствие и бросится, проверяя все, что двигалось именно на шоссе Амстердам-Гаага. Скорее всего, «камень» и убийство будут связаны воедино. И следствие, возможно, поначалу начнет разрабатывать ложный след — о причастности джихадистов к шпионажу. Россия, разумеется, будет в числе приоритетов, но вряд ли кто-то быстро сможет напрямую увязать «камень» именно с «российским следом». Таким образом, сворачивать всю миссию, обрубая все концы, было бы преждевременным.