Бунька поглядела на повстанцев трепетным коровьим взглядом без лазерных лучей и в нечеловеческом напряжении произнесла:

– С–см–мерть му–у–тежу–у–у!…

Ветвящаяся молния с оглушительным треском вспыхнула между ее рогов. Белая инопланетная душа дымком скользнула из ноздри. Бунька в обмороке рухнула спиной на скамейку и задрала ноги.

А Байконур взлетел на спинку скамьи и тонко, как щенок, не переводя дыхания, испустил целую трель переливчатых звуков, состоявших из визга, стона, лая и воя, а потом спрыгнул на асфальт, лег рядом с дядей Толей и по–собачьи, как мог, разрыдался.

P . S . Дорогой четатиль! Предупреждаю, што сле–дущая глава будет, к сожаленею, последней. Повесь кончаеца.

Обычно щитаетса, што к концу художесвеное произведенее несет гораздо больше смысла, чем вначале, потомучто тогда все разъесняица. Но в жыз–ни–то наоборот. Сначала есь идея, все ее обсуждают, горячаца, спорят, наченают воплощать. А под конец про идею все забывают, потомучто она всем уже надоела, ругаюца просто так, пьянсвуют, убегают или на все плюют. Так как моя повесь списана с жызни, у меня все это и произошло. Поэтому в последних главах потекса очень мало. Любители элитарнова чтенея повесь могут не дочитывать.

Вечернее небо было синим, как ни в чем не бывало, и только на западе закат выдавал себя малиновой полосой. Солнце зависло далеко над лесами, где протекала Тиньва.

На первом пути прямо напротив вокзала стоял маленький состав из маневрового тепловоза и открытой платформы. На платформу повстанцы грузили свое имущество: какие–то ящики, аппараты с разными трубами, водяной бак Информатория из водонапорки. Над поездом, свирища, носились вокзальные птицы.

– Собратья! — торжественно сказали динамики по всей станции. — Через пять минут наш поезд отправляется с первого пути! Встреча со штабным звездолетом намечена в районе разъезда у деревни Верхние Козлы! Повторяю!…

– Скорее! — торопил мужиков товарищ Палкин, стоявший на подножке локомотива.

Мужики, сплотившись толпой, медленно волокли гипсовую статую рабочего без ноги, внутри которой находился главный ретранслятор Штаба повстанцев. Палкин посмотрел на часы и оглянулся на дальние пространства с россыпью семафоров.

Мужики с кряканьем и ерепеной крачей запихнули статую на платформу и полезли сами. Я вцепился в борт и быстро перевалился внутрь, в уголок за тушей котла–Информатория. Локомотив, примериваясь, толкнул платформу, лязгнув буферами…

Отправления уже никто не объявлял по радио — диспетчер Мокроносов уже сидел среди повстанцев.

Состав наш медленно поехал вдоль перрона. Вокзал пополз назад, побрели назад будки и буфеты, побежали деревья, полетели столбы. Поезд радостно и свободно загромыхал, заклацал на стыках, затанцевал на стрелках и, миновав переезд, вырвался на ровный прямой путь.

– Э–э–э!… — услышал я крик Палкина сквозь ветер и увидел, как он, цепляясь за ограждение мостика на локомотиве, машет рукой вперед.

Из сиреневого мерцания прямо по курсу на нас летела электричка. Ну, не на нас, конечно, а рядом с нами, по соседнему пути. Но пока я это осознал, она уже выросла по правому борту и с воем и дробным грохотом промчалась мимо.

«В чем дело?… — подумал я. — Всего–то — электричка!…» И тут до меня — не сразу, а как гул от самолета, немного погодя — дошло, что ведь последняя электричка к нам из Новомыквинска пришла полтора часа назад!… А это что за самозванка?

Нехорошее предчувствие бухнуло у меня в груди, и я тотчас вспомнил. В окнах самозванки, слившихся в полосу, как кадры кинопленки, сидели все те же андроиды диктаторовского десанта!

Шипенье и визг стоп–крана слабо долетели до меня. Все повстанцы глядели назад, вытаскивая оружие. Электричка тормозила, пуская из–под колес едкий дым.

– Гони!!! — яростно закричал товарищ Палкин и замолотил кулаками по кабине локомотива.

Локомотив свистнул и наддал.

Платформа закачалась, как лодка на прибое. Повстанцы гурьбой полезли на ящики, на котел, на гипсового рабочего без ноги, пытаясь рассмотреть самозванку. Палкин извлек длинную, как винтовка, подзорную трубу и, оскалившись, глядел в окуляр. Ветер трепал его волосы.

Сосновый мысок отрезал перспективу. Дорога наша делала поворот и вылетала в открытое поле.

Вдруг потомственный железнодорожник Илья Петрович Фланг вскочил со своего места. Махая руками, оступаясь и едва не падая, он побежал по платформе в сторону тепловоза. Остановившись у борта, он что–то закричал Палкину.

Товарищ Палкин перегнулся к нему через грохочущую пустоту, кивнул и скрылся в кабине.

Локомотив выплюнул клуб дыма и резко сбросил ход. Наш состав тормозил на насыпи посреди пустого болотистого луга. Вагон еще не успел остановиться, как вниз уже спрыгнули Фланг и еще мужиков пять вместе с ним.

Они быстро перебежали на соседний путь и торопливо отвинтили рельс. С натугой подняв, они уронили его под откос и, вытирая ладони о штаны, бросились обратно к платформе.

– С сорок третьего этим не занимался, — волнуясь, сообщил Илья Петрович Фланг повстанцам и сдернул картуз с седой головы.

Поезд снова тронулся.

В этот момент из–за леса вынырнула липовая электричка.

Наш поезд набирал ход, а повстанцы сбились в кучу на конце платформы, во все глаза глядя на самозванку.

Электричка неслась к нам. Ее полосатое рыло светилось в теплом сумраке расстояния. И вдруг она неуловимо дрогнула.

Она как–то слабо подалась влево, к краю насыпи — очень слабо, почти незаметно, — дико завыла и внезапно, вагон за вагоном, ловко сковырнулась под откос! Миг — и ее не стало, только взвихрился ветер и дернулся воздух!

– Ерепена!… — потрясенно выдохнули мужики. Некоторое время они мчались молча и разобщенно.

Минуты бежали одна за другой, как псы на собачьей свадьбе. На локомотиве растрепанный товарищ Палкин нетерпеливо смотрел то на часы, то на горизонт.

Далеко позади всплывали вверх подбитые вагоны липовой электрички, похожие на цепочку сосисок. Неведомая сила утягивала их обратно в космос, ликвидируя следы пребывания на Земле.

Кругом уже темнело. Зыбучий сумрак поглотил поля. И тут повстанцы снова ахнули и кинулись на передний конец платформы.

На фоне тускнеющей зари от горизонта летело нечто огромное, многосложное, в россыпи огней, с двумя торчащими стрелами подъемных кранов. На несколько секунд оно пересекло равнину и, золотясь от солнца, нам уже невидимого, зависло над железной дорогой где–то далеко впереди.

– Крейсер «Восстание»!… — зашумели повстанцы и сразу же переменили свое мнение. — Нет, ла–зероносец «Свобода»!…

Летающее чудовище ударило вниз прожекторами, развернуло стрелы своих огромных кранов и вдруг ловко, как рыбину острогой, выловило снизу другой поезд, тоже состоявший из локомотива и одного вагона.