Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С машиной нужно было что-то решать. Вокруг после резкого мороза были осколки льда, льдины, и в целом творилась какая-то ледово-ледяная вакханалия. Машина вся обмёрзла и изнутри, и снаружи. Красивые морозные узоры смущали Марусю. Как ехать? Но главный вопрос — как её привезти в мастерскую?
Денег на ремонт перевела её ангел-хранитель Лесёнушка, а после публикации в газете позвонил какой-то мужчина и перевёл пятьдесят тысяч рублей, даже не представившись. Маня договорилась в автомастерской, в которой ремонтировала машины с самого первого дня вождения, что они возьмутся за утопленницу — до этого никогда такими случаями не занимались. Договаривалась она с электриком Юрой. Это был молодой парень, который на взгляд определял любую боль машины и не залечивал, а устранял её.
Эвакуатор не захотел проехать до Гранты какие-то пятьсот метров и срубил с женщины деньжат за вызов. Саша на работе. Маша всегда одета, как водитель — практически никаких тёплых вещей и обуви, я ж в машине: там пробегу, здесь быстренько заскочу.
Маруся пошла на автобазу, вроде недалеко — километра два-два с половиной. Замёрзла она через десять минут пешего хода. В то время народу зимой на дачах жило не много, и надежда на попутку была нулевой. Машка шла минут сорок и промёрзла до костей, и кости наверняка тоже звенели от мороза, по крайней мере, по ощущениям так и было. На автобазе ей сказали, что никто не поедет тянуть её машину, и развернули. Маня разревелась. От всего сразу. Постояла, покурила, поревела, вытерла сопли и пошла дальше.
Неподалёку находился цементный завод. На заводе работал Коля — муж подруги Оли. Зашла на территорию, увидела Колю, рассказала, подошли ещё мужчины, завели в вагончик, напоили чаем — тело женщины вернулось к человеческой температуре. Нашли камаз.
Подпрыгивая в камазе и болтая с водителем, Мария забыла напрочь о своих слезах и конце света, что маячил ещё каких-то двадцать минут назад. Это главная фишка Марусеньки — не застревать в печалях: было и прошло. Страшно было, как же ехать в замёрзшей Гранте…
Водитель камаза с улыбкой от уха до уха протёр стекло с двух сторон:
— Давай, я буду потихоньку ехать.
Стекло запотевало и замерзало все двадцать минут, что ехали. Маня окоченела, но не чувствовала этого, пока не доехали до мастерской. Посидела у Юры:
— Юр, ездить будет, прямо как раньше?
— Ну конечно, а ты как думала? — широкая улыбка, ласковые карие глаза. Парень занимался борьбой, заочно учился в институте и работал в мастерской.
— Юр, а когда забирать?..
— Мы её ещё и не разобрали, а ты уже… Надо ж просушить, потом я её всю промажу, чтоб коррозии не было, и она ещё сохнуть будет. Делов тут много, Марусь, так что не рассчитывай на быстро, минимум недели две-три. Главное, что она уже здесь, и мы будем её восстанавливать.
***
Мария много раз пожалела, что послушала соседа и написала письма с жалобами. Если местная прокуратура завернула дело по-быстрому, то написанное президенту письмо спустилось в левобережную администрацию и не давало там покоя, по-видимому, никому. В один прекрасный день приехала инспектор по делам несовершеннолетних с милиционером. А Саша в это день не пошёл на работу и напился.
Это был кошмар в голове и чувствах Маши. Сначала она хотела, чтобы муж подождал за двором с другой стороны, когда уйдут органы опеки, но Санечке не сиделось: он то прибегал — замёрз, то убегал — согрелся, и она поняла, что это плохая затея. Тогда Маша положила его в одной из комнат внизу и наказала, чтобы не шевелился.
Инспектор была приятная девушка, посмотрела всё от начала до конца и заглянула во все уголки. Каким-то чудом не пошла в ту самую комнату. На вопрос о муже Маша бессовестно соврала, что на работе. И вдруг открывается дверь и выходит царём её Саша в труселях! Маня возжелала моментально провалиться сквозь все слои Земли-матушки и сгореть в ядре планеты.
— А вы говорите, что на работе! А он прячется в комнате, — повернулся милиционер к женщине. Маша начала лепетать что-то про вернулся с работы, не заметила.
— А чего это прячусь? Я в своём доме! Где хочу, там и есть! — продекларировал, покачиваясь, полуголый Александр и демонстративно ушёл обратно в комнату, не забыв напоследок хлопнуть дверью.
Маша глубоко вздохнула и подняла глаза на женщину в погонах.
— Часто он пьёт?
— Нет.
— Понятно.
Ушли. Маня села и расплакалась. Много думалось матерным текстом. Оглянулась. В доме есть всё. Не было ещё туалета и ванной. Они только поставили пластиковые окна на первом этаже, сняли одеяла и всякие тряпки с расколотых окон, что были раньше, и сквозь которые уходило всё тепло. Саша начал сам ставить подоконники. На них у Маруси всегда было много цветов. Красивая тюль, на полах везде ковры, чтобы босым ножкам детей не было холодно. Тесновато, да — три комнаты внизу и одна большая — наверху. На это лето у них с Сашей большие планы: построить пристройку, там будет и ванная и туалет и гостиная, и станет дом больше. Если сейчас отберут детей — зачем всё это? Наконец-то своё жильё! Спустя двенадцать лет скитаний по квартирам, районам города, городам России и не только. Столько усилий. Ради чего?
Маша курила одну сигарету за другой. На пороге с улицы так и не смогли выдрать изо льда кучу тряпья, которым обкладывали дверь, когда прибывала вода. Женщине показалось, что это было в какой-то прошлой жизни. Она разозлилась, зарычала, начала кричать и отдирать все тряпки. Царапала пальцы в кровь об лёд, но не чувствовала, орала и, ревела одновременно, на коленях выцарапывала покрытую льдом ткань из земли. Пока не выдохлась и просто без сил осталась сидеть, всхлипывая и рассматривая кровь на руках. В который раз её накрыло чувство отчаяния, бессилия и безысходности. «Возьми жизнь в свои руки», — вспомнились слова Леси. Вот взяла, а толку? Женщина вздохнула, встала совершенно опустошённая. Ей так хотелось отдохнуть. Просто лечь и читать, спать, и чтобы её никто не трогал.
«Я так устала», — подумала она совершенно безразлично, даже не чувствуя эту усталость. Внутри было пусто и холодно. Вот бы сейчас кто-то обнял и пожалел. Бабушка умерла. Мама никогда её не чувствовала так, как хотелось. Внутри Маруси был
