— Насильно вернуть ее не получится. Сделаем только хуже. Пусть остынет, — мрачно произнес Филипп. — Наши люди будут за ней следить, и ничего плохого не случится. Лучше придумай, как объяснить Владу Багирову, что Даша не сможет отправиться на прогулку этим вечером.

— Я попробую, — раздосадованно покачала головой Елена.

Мрачное осеннее утро. Солнце пробивается сквозь рваные облака, безжалостно светит в окно, не дает сосредоточиться.

Михаил раздраженно отбросил одеяло. Провел рукой по черным волосам и отправился в ванную комнату.

Долго поливал себя контрастными струями душа — то холодным, до мурашек; то горячим, обжигающим кожу.

Но даже вода не помогла избавиться от нехорошего ощущения, которое осталось после сна. Его мучила тошнота.

У Михаила была одна очень странная особенность — он никогда не помнил своих снов. Обычно сны являлись ему несуразицей, которая растворялась вместе с рассветом.

А сегодня ему приснилась Даша. Рядом — смятая алая салфетка, пропитанная кровью.

Такой яркий сон он видел лишь однажды — накануне расстрела его семьи. Родители и старший брат с женой тонули в крови, и в то утро Михаил тоже никак не мог избавиться от тошноты.

Что Даша хотела сказать ему в Москве? Для чего назначила встречу? Сказать, что скучала и до сих пор любит? Но Даша не из тех. Он хорошо ее выучил. Она не станет дважды стучаться в закрытые двери. Слишком гордая.

А он почему-то до сих пор ее чувствует. Как будто между ними осталась незримая связь.

Ледяная струя хлестнула в суровое лицо, но так и не прогнала тошноту.

Разозлившись, он с силой стукнул мощным кулаком по плитке.

Выбрался из ванной, тщательно вытерся полотенцем и надел спортивный костюм.

Набрал номер телефона Виктора, того самого сотрудника, которого назначил следить за Дашей Григорий.

— Михаил Глебович, доброе утро! — оживленно заговорил на другом конце Виктор.

— Планы поменялись. Срочно доставьте нашу подопечную ко мне домой, — без приветствия прорычал Воронов. — Вы поняли? Чем скорее она окажется в безопасности, тем лучше.

— Уже едем за ней, Михаил Глебович. Она сегодня, будто с катушек сорвалась.

— Где вы?

— Только что покинули черту города. Кажется, она направляется в аэропорт.

— Пересадите ее в вашу машину и привезите ко мне. Это очень важно. Она ни в коем случае не должна пострадать.

— Будет исполнено, Михаил Глебович. Я вам на почту информацию прислал. Может, что заинтересует.

— Хорошо, я посмотрю.

Воронов отключился. Звонок тоже мало помог сбить тошноту. Зачем Даша отправилась в аэропорт? Только бы успели ее перехватить его люди.

В голове всплывали воспоминания — одно страшнее другого. Лицо матери, брата, отца — все безжизненные, посиневшие. И кровь… кровь везде. Как же он ненавидел кровь!

В дверях его спальни мелькнула хрупкая фигура Нины.

— Миша, ты завтракать будешь?

— Свари кофе, — хмуро попросил он.

— А яичницу с беконом пожарить?

— Нет, не надо. Только кофе.

— Ну, хорошо, — племянница пожала хрупкими плечиками и исчезла за дверью.

Михаил спустился в столовую. Взял из рук племянницы чашку ароматного кофе.

Мелькали на плоском телевизоре кадры веселого шоу, хлопотала у плиты Нина. А у него сердце не на месте. Приснился сон — жди беды.

— Миша, а те мужчины, что со вчерашнего дня все время что-то прикручивают по всему дому, скоро уйдут? — подала голос девушка.

— Что, раздражают? — ухмыльнулся он.

— Есть немного. Такое ощущение, что совет безопасности ООН решил развернуть на территории нашего дома свою военную базу.

— Они теперь будут постоянными гостями. Это наша новая охрана.

— А, охрана… — поникла Нина.

И уткнулась в экран телевизора.

Михаил отпил глоток кофе и тоже уставился на экран. Почему он до сих пор любит ту, которая оказалась за чертой сразу после того, как его бросили в тюрьму? Она ведь даже не попыталась добиться свидания. А он так ждал ее. Может, и выжил вопреки всему в том аду только потому, что хотел ей в глаза посмотреть. Спросить — почему?! Почему так легко предала его и забыла?

Горечь опалила мощную грудь. Неужели так и будет ее всегда любить, до последнего вздоха? Сможет ли простить ей, что вычеркнула его из своей жизни сразу после ареста?

— Миша, меня девочки в клуб вечером зовут, — снова заговорила Нина. — А потом на ночевку.

— Какой еще клуб? — недобро уставился на нее Михаил.

Вспыхнули карие глаза племянницы воинственным огнем, точно как у погибшего брата.

— Мы просто потанцуем, а потом устроим веселый девичник у Тани, моей одноклассницы. С каких пор танцы и девичник под запретом?

— Хорошо, пойдешь на свои танцы. Только обратно тебя охрана заберет.

— Нет! Я не хочу охрану! Они и дома надоели! Вздохнуть свободно нельзя! И домой я не поеду! Я с подругами на ночевку хочу!

— Или пойдешь с охраной, или останешься дома.

— Ты не можешь мне указывать! Мне уже есть восемнадцать!

— Еще как могу. Лучше просто поверь, не вынуждай принимать меры. Они тебе не понравятся.

— Я думала, мы с тобой друзья, — в сердцах бросила Нина. Громыхнула посудой и направилась к выходу из кухни.

Михаил посмотрел ей в спину тяжелым взглядом. Хотел что-то сказать вдогонку, да передумал.

Набрал охрану.

— С Нины глаз не спускать, — приказал коротко.

Скрыв глаза за темными очками, Даша упорно гнала свою машину вперед. Джинсы, свитер цвета марсала, сапожки, пальто и купленная еще в Париже сумочка от модного бренда — вот и все, что у нее было с собой. Хотя, не совсем. В бардачке хранился пистолет, который она стащила из спальни Филиппа пару месяцев назад. Сводный брат был так занят вопросами мира женской моды, что даже не заметил пропажи.

Нарушая все правила дорожного движения, машина неслась по дороге с огромной скоростью.

Девушка напряженно следила за трассой. Интересно, как скоро ей на хвост сядут стервятники мачехи? Наверняка в машине установлен датчик слежения.

«Надо избавиться от машины. Избавиться от всего, кроме кредиток и документов. Они ведь могли вшить датчик даже в мою сумку!»

Хвост появился не сразу. Дарья успела доехать до городских окраин, когда в зеркале заднего вида мелькнула неприметная черная иномарка. Охрана от мачехи? Не похоже, у мачехи все служебные авто от официального дилера.