Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Корнилов, безгранично храбрый солдат, но неудачливый политик, имел возможность проверить свое влияние за время, когда он был главнокомандующим в Петрограде, сейчас же после Февральской революции, и впоследствии во время его августовского похода на Петроград. В обоих случаях он быстро остался одиноким, если не считать части преданного ему офицерства и платонического сочувствия тех классов населения, которые в острый, кровавый период революции меньше всего нужны вождю.
Корнилов, Алексеев, а затем и Деникин положили немало усилий и энергии на создание на юге России так называемой Добровольческой армии, но и армия эта быстро и широко не обрастала народным телом и, по крайней мере при жизни двух первых из своих вождей, не смогла силой оружия установить их власть в стране. Не случилось этого и при единоличном управлении армией генералом Деникиным.
Тем не менее имена Алексеева, Деникина и Колчака, сделавшегося особенно популярным после шумихи с брошенным в Черное море кортиком36, выдвигались правыми группировками на заседаниях согласительной комиссии Уфимского Государственного совещания.
Однако кандидатуры эти даже в состав Директории, на которой помирились все, встретили самый резкий протест со стороны представителей Комуча и поддерживавших его партий и группировок37. Да и нереальны были эти кандидатуры, находясь за тысячи верст от Омска, причем на приезд их в Сибирь, за исключением Колчака, бывшего на Дальнем Востоке, нельзя было в тех условиях и рассчитывать. Эта нереальность осталась, впрочем, и в отношении других избранных затем кандидатов.
В состав правительства в Директорию решено было избрать пять лиц, таковыми оказались: Н.Д. Авксентьев, Н.И. Астров38, В.Г. Болдырев, П.В. Вологодский и Н.В. Чайковский.
Избранный комиссией состав Директории представлялся умеренно демократическим. Даже ее левое крыло – Чайковский и Авксентьев – являлись весьма умеренными социалистами.
Чайковский и Астров были пока далеко, на скорое их участие в работе Директории рассчитывать было нельзя. И если замена Астрова выбранным его заместителем, В.А. Виноградовым39, видным кадетом, не возбуждала особых тревог у создавшейся уже оппозиции Директории, В.М. Зензинов же, избранный заместителем Чайковского, при всем его горячем стремлении к общей дружной работе на пользу возрождения родины, как видный член ЦК партии социалистов-революционеров, многими кругами был встречен с открытой враждебностью.
Отсутствовавшего Вологодского временно заменял член Административного совета Сибирского правительства профессор В.В. Сапожников. Заместителями Н.Д. Авксентьева и В.Г. Болдырева были избраны: А.А. Аргунов и генерал М.В. Алексеев.
Н.В. Чайковский и Н.И. Астров были резкими противниками старого Учредительного собрания, а последний, кроме того, и горячим приверженцем единоличной диктатуры.
В связи с этим в местных кадетских и торгово-промышленных кругах, а равно и среди других близких им по политическим симпатиям лиц, уже явно оппозиционно настроенных как к самой Директории, так и к ее конституции, выражались сомнения относительно приезда в Сибирь отсутствовавших Чайковского и Астрова.
И действительно, Чайковский застрял в Архангельске, где председательствовал в местном правительстве, а Астров, увлеченный настроениями юга России, отрекся от Директории, забыв, что когда-то давал согласие на свою кандидатуру.
Не удовлетворило многих и включение комиссией в конституцию временной Всероссийской власти пункта, к слову сказать весьма туманного, о некоторых обязательствах этой власти к съезду членов Учредительного собрания, «функционирующему как государственно-правовой орган в его самостоятельной работе по обеспечению приезда членов Учредительного собрания и по устроению и подготовке возобновления занятий Учредительного собрания настоящего созыва».
Это чувствовалось прежде всего и больше всего в отношении Сибирского правительства, то есть, вернее, в отношении его Административного совета, фактического хозяина положения, и примыкавших к нему кругов.
Пойдя на соглашение под давлением исключительно грозных обстоятельств и на фронте и внутри страны, круги эти затаили недовольство и ждали первого удобного случая, чтобы выдвинуть вновь оба этих вопроса как лозунг для похода против только что народившейся при их участии Всероссийской власти.
Чтобы развязать себе руки, Административный совет повел штурм прежде всего против своего же Сибирского правительства, порожденного Сибирской областной думой, чтобы этим самым избавиться от ненавистной ему опеки и вмешательства самой думы.
21 сентября я имел переданное мне чехами секретное донесение от их омского уполномоченного Рихтера следующего содержания[10]:
«Сегодня утром в три часа дня приехали в Омск Крутовский, Шатилов и Новоселов40 и председатель Областной думы Якушев. Три офицера грубо их пригласили следовать за ними, и с тех пор все 4 неизвестны. Сегодня ночью должен заседать Административный совет, который решил распустить или разогнать Областную думу.
Эти сведения я имею от личного секретаря Якушева и коменданта думского здания, которые являются свидетелями утреннего происшествия. Эти сведения приводятся в связи с именем министра Михайлова, председательствующего в вышеупомянутом совещании. Присутствие трех вышеупомянутых министров лишало Административный совет, состоящий из управляющих министерствами, всякого правомочия, и поэтому, вероятно, они были устранены. Кажется, что Михайлов задумывает переворот. Сегодня издал распоряжение, согласно которому никто без его разрешения не может говорить по прямому проводу».
События, изложенные в только что приведенном донесении, могли быть вызваны следующими соображениями. С приездом в Омск трех упомянутых лиц – Крутовского, Шатилова и Новоселова – получался обычный кворум для законодательной работы Сибирского правительства. При наличии же кворума в правительстве Административный совет этого правительства, возглавляемый министром финансов Михайловым, лишался права издания законов, то есть права фактического управления Сибирью. Надо было этот кворум разрушить, а для этого «устранить» прибывших министров, что Михайловым и было проделано.
Новое донесение подчеркивало нерешительность председателя думы Якушева и стремление Крутовского уладить все миром, а также и то, что оба они, и Крутовский и Якушев, все же «все надежды возлагают на нас», то есть на чехов.
«По-моему, следует Михайлова арестовать и обо всем опубликовать в газетах и таким образом его в моральном отношении уничтожить» – так заканчивает председатель чехосовета Павлу свое сообщение в Уфу находившейся там делегации этого совета.
Доверительная передача столь важных сведений, а затем и поставленный мне чехами в упор вопрос: следует ли немедленно арестовать Михайлова, ставили меня в крайне затруднительное положение.
Я был пока просто членом совещания, хотя и бесспорным уже кандидатом не только в члены Директории, но и на пост Верховного главнокомандующего.