вся лоснилась от жира. Вдобавок пайки раздавали очень щедро, так как рота от первоначально состава урезалась на треть.

Иван облопался и даже не стал есть пайковой сухарь, спрятав его на черный день. В своей прошлой жизни Иван любил учиться, правда до учебы за развлечениями и спортом почти никогда не доходило. Но сейчас, из-за полного отсутствия развлечений и спорта, Ваня впитывал премудрости воинской науки как губка. А точнее, жизненные воинские премудрости. У бойца в сидоре должен быть запасец провизии на черный день — и точка. Этот момент он усвоил еще до попадания в штрафную роту.

Во время обеда немцы начали артподготовку. Не особо густо, но в этот раз прилетал впечатляющий калибр, правда штрафники почти не обращали внимания на близкие разрывы и обыденно занимались своими делами. Да и по сравнению с прошедшей атакой обстрел смотрелся не очень серьезно.

Ваня, тоже почти не обращая внимания на грохот, решил заняться трофейным автоматом, а точнее пистолетом-пулеметом Дегтярева образца тысяча девятьсот сорокового года.

Его винтовка СВТ на поверку оказалась не такой уж неудобной, он к ней привык и даже полюбил, но с момента попадания в штрафроту Ваня мечтал об автомате.

Для начала, он вытащил пенал с принадлежностями для чистки и масленку, затем занялся магазинами ППД. Выщелкал из них патроны: в запасном оказалось пятьдесят потемневших латунных цилиндриков, а основном вообще ни одного. Разбирать магазины оказалось еще та морока, но Иван справился, после чего перешел к пистолету-пулемету. Так получилось, что почти во всех своих попытках выжить, он сталкивался с пистолетом-пулеметом Дегтярева, так что устройство творения знаменитого оружейника знал наизусть.

Скрутил затыльник затворной коробки, вынул сам затвор, потом снял спусковой механизм. Выкрутил ножом болты и отделил деревянные части. Затем пришел черед кожуха ствола и самого ствола.

Еще через минуту ППД превратился в кучку частей, аккуратно разложенных на запасной байковой портянке.

К счастью, время почти не попортило пистолет-пулемет, если не считать слегка тронутых коррозией внешних деталей.

Иван предвкушающе вздохнул, тщательно вымыл руки и принялся драить автомат.

Драил истово, с настоящим наслаждением, получая нешуточное удовольствие. И даже сгоряча суть не саданул Мамеда, из любопытства прикоснувшегося к затвору своими грязными пальцами.

Закончив и удовлетворенно хмыкнув, Ваня собрал оружие, щелкнул затвором, но тут по траншее пронесся глухой ропот:

— Командирский блиндаж накрыло!!!

Повинуясь общему ажиотажу, Ваня повесил ППД на плечо и ринулся к блиндажу, и прибежал в числе первых, благо он находился рядом.

Позиции штрафбату достались от предшественников, неизвестные бойцы укрытия построили на совесть. Траншеи полного профиля и блиндажи в два наката, вдобавок покрытые полуметровым слоем земли, казались надежными и долговечными.

Командирский блиндаж выдержал прямое попадание, но...

Но землю сверху разметало, а накаты треснули словно спички и сложились внутрь.

— Ебать... — дружно ахнули штрафники и тут же, словно муравьи принялись растаскивать поломанные бревна.

Продолжавшийся обстрел никого не беспокоил, на него просто не обращали внимание.

Через несколько минут извлекли ротного. Майор слабо подёргивал руками ногами, словно лягушка и сипло матерился. За исключением ободранного лба и припухшего, кровоточащего носа он выглядел полностью целым и невредимым.

Следом за ним достали ординарца командира роты, разбитного молдаванина Семку, фамилию которого никто не мог выговорить. От Семки целыми осталась только голова, ноги и руки, а туловище сплющило в лепешку.

Последним выковыряли политрука. Черного от пыли, внешне невредимого и целого, но без сознания.

— Твою мать, где этот Гришка?!!

— Балакирев, сюда, твою мать!..

— Да где этот ебучий санинструктор...

— Санинструктор...

Ваня послушал гомон штрафников, поколебался и с некой мстительностью отвесил Уланову полновесную пощечину. А потом сразу вторую, уже с другой руки.

Политрук вдруг громко чихнул, открыл глаза, но вместо благодарности цепко схватил ППД висевший у Вани на шее и быстро зашевелил потрескавшимися до крови губами.

— Откуда? Где вы взяли автомат, красноармеец Куприн? Вам не положено...

Ивану тут же захотелось прикладом этого автомата политрука и добить.

Глава 8

Глава 8

К счастью, автомат Уланов не отобрал, хотя по глазам политрука было видно, что тот явно собирается это сделать.

И отобрал бы, но, скорее всего, помог случай.

Но случай этот наступил чуть позже, на следующий день после атаки.

От госпитализации ротный с политруком категорически отказались, хотя оба оказались неслабо контужены.

Штрафники, не скрываясь, за это ими гордились. Мол, железные у нас командиры, не бросили, не сбежали, остались со всеми.

Да и у самого Ивана крепко прибавилось уважения к командному составу. Впрочем, он всегда отвал им должное, потому что прекрасно понимал, что командовать штрафниками, работа явно не сахар. И не из-за специфического контингента, а потому что командный состав шел вместе с ними на явную смерть, хотя при этом оставался не осужденными.

На следующее утро взводный уверенно пообещал скоро отпустить Ивана с Петрухой на снайперскую охоту. Но как это водится на войне, все очень быстро поменялось...

Сначала в роту прибыла делегация очередного начальства, а после его убытия прибежал Рощин и потащил Ваню с якутом, в наскоро отремонтированный командирский блиндаж.

— Снайперы, мать вашу... — угрюмо прокомментировал ротный их прибытие, после чего так же неприязненно глянул на взводного. — Хорошо, а теперь скажи, кто будет головой отвечать, если они не вернутся?

— Вернутся! — уверенно ответил Рощин. — Молотки, парни. Я отвечаю.

— Молотки, они... — недоверчиво хмыкнул себе под нос майор. — Он будет отвечать, видите ли...

Выглядел ротный страшновато. Нос сильно распух и напоминал собой грушу, под обоими глазами налился шикарный синяк, занимая почти все лицо, а левый глаз вместе со скулой постоянно мелко дергался.

При разговоре присутствовал особист и политрук, но они молчали. Уланов смотрелся чуть получше майора, но тоже весьма печально. Огурцов не пострадал вообще, так как во время попадания снаряда в блиндаж где-то шастал.

— Скажут, что дезертировали, — продолжил бурчать командир роты, но потом прихлопнул ладонью по столу и обратил внимание на особиста. — Что вы скажете?

Тот неопределенно пожал плечами и так же неопределенно высказался:

— Прямого запрета нет. Но есть прямое распоряжение командования дивизии. Так что решайте сами. Я не против.

Рощин расцвел лицом, а майор наоборот, еще больше посмурнел.

Ваня уже было подумал, что снайперская охота накрылась женским половым органом, но ротный неожиданно для него резко бросил.

— Хер с вами.

Но как очень скоро выяснилось, речь шла не совсем не о