Отдав командирам троек необходимые распоряжения, Седой отпустил всех отдыхать, а сам принялся за подготовку решения на боевое применение ГСН.

* * *

В 10.00 в мозгу Седого сработал будильник, и он, уже полностью проснувшийся и бодрый, был готов к работе, хотя поспал всего четыре часа. Выйдя из палатки, он обмылся до пояса ледяной водой из бака и крикнул дневальному, чтобы к нему прислали командира инженерно-саперного взвода.

С капитаном Курпенко Седой просидел над схемой района около часа, детально прорабатывая варианты минных постановок, которые предстояло саперам осуществить на захваченном плацдарме. Курпенко, сапер от бога, сразу понял замысел командира группы и, получив задание, отправился готовить к работе своих людей и оборудование.

Затем на общем построении Седой довел до разведчиков, назначенных приказом в рейд, общий замысел операции и порядок действий штурмовых групп непосредственно в зоне выполнения боевой задачи. Старшим троек было приказано получить боеприпасы и пайки и готовить личный состав к выходу.

К 16.0 °Cедой прибыл в штаб операции, который переместился на стадион «Терек». Там уже находились полковник Кондратенко со своим начштаба и командир разведроты «морпехов». Седой обговорил с ними порядок действий и дал список с фамилиями разведчиков, которые пойдут на операцию в группах морской пехоты. Начальник штаба моряков все записал в рабочий блокнот и, щеголевато прихлопнув планшетом по колену, защелкивая кнопки, тут же побежал к «писарям» печатать документы. Вскоре их пригласили в штабную палатку.

Седой доложил свое решение на проведение операции и получил «добро» командующего. Время начала марша колонны было определено на 10.00 13 января. До этого времени разведчики должны уничтожить огневые точки противника и удерживать плацдарм до полного прохождения колонны. Кондратенко представил командующему боевое распоряжение, которое тут же было утверждено. Старшими во всех штурмовых группах были назначены разведчики группы специального назначения.

К ночи похолодало. С неба посыпался мелкий колючий снежок, который сразу же растворялся в непролазной грязи. Спокойно и деловито разведчики собирались на войну, которую они почему-то называли работой. Прибыли разведчики «морпехов». Совместно с капитаном Калиниченко Седой осмотрел их, проведя как бы небольшой строевой смотр. Пацаны были крепкие, с присущим только разведчикам стальным блеском в глазах, который непременно появляется перед боем и в минуты смертельной опасности.

Задачи были поставлены каждой штурмовой группе заранее, и потому Седой повторяться не стал. Инструктаж его перед выходом был предельно лаконичным:

– Каждая группа работает на своем участке. Постарайтесь, насколько возможно, сработать бесшумно. От этого зависит, как скоро боевики обнаружат, что Старопромысловское шоссе перерезано нами, и соответственно предпримут ответные меры. Заранее предупреждаю, что подмоги не будет, придется нам отбиваться своими силами. Поэтому боеприпасы экономить, стрелять только прицельно, только по видимым целям. Как только мы начнем работу на объектах, саперы выдвигаются на обозначенные на карте участки и производят минирование местности, блокируя минными заграждениями подходы к занимаемым нами домам. После чего возвращаются на базу. С нами остаются только саперы, назначенные приказом в штурмовые группы. Группа старшего лейтенанта Миляева выполняет особую задачу.

Заместитель командира разведроты Олег Миляев в ответ молча кивнул. Только он, Седой, десять разведчиков и четыре сапера, отобранных для выполнения специальной задачи Олегом, знали, что уйдут отдельным маршрутом. Что им предстоит ночью, в полной темноте просочиться в тыл группировки боевиков и вывести из строя две установки залпового огня «Град», которые сводили на нет всю работу штурмовых групп, поскольку одним залпом могли стереть с лица земли десятиэтажки, призванные, по замыслу Седого, стать домом и дотом разведчиков на ближайшие сутки.

В 23.00 начали выдвижение на позиции. На улице Алтайской, как и в предыдущую ночь, разведчики рассредоточились и разошлись колоннами, охватывая полукольцом улицы Моздокскую, Нефтяников, Февральскую и растекаясь по дворам. Вышли к опорному пункту боевиков на улице Челюскинцев и обнаружили следы реконструкции: часть мешков с песком (видимо, посеченных взрывом) была заменена на бетонные блоки, боеприпасы убраны, а стена дома, к которому примыкала баррикада, хранила следы множества осколков. Вокруг по-прежнему не было никого.

Спустя несколько минут разведчики приблизились к домам. Седой подождал до определенного перед операцией времени «Ч», в течение которого штурмовые группы и команды саперов должны были выйти на исходные позиции, и махнул рукой разведчикам своей группы. Бесшумно ступая по кафелю пола, разведчики растворились в темноте подъезда, поднимаясь каждый на свой этаж. Седой и с ним четверо бойцов проскользнули на первый этаж и сразу направились к знакомой двери. В отличие от прошлой ночи дверь на сей раз оказалась запертой: взрыв на опорном пункте все-таки напугал боевиков и заставил учиться бдительности. Костян вынул из специального кармана разгрузки связку универсальных отмычек. Через пару минут замок тихо щелкнул, мягко отжатая вторая дверь отворилась, пропуская разведчиков внутрь. Как и прежде, в большой комнате коптила керосинка, а по всей комнате расположились спящие боевики. Прямо у входа, развалившись на стуле и свесив на грудь кудлатую голову, спал часовой. Его автомат мирно покоился между ног…

Разведчики разошлись.

В доме царила полная тишина. Седой вышел в подъезд и прислушался. Только сквозняк шелестел по полу обрывками упаковок от патронов. Где-то наверху скрипнула дверь, и прозвучал чей-то сдавленный всхлип, затем опять все стихло. Сзади тихо подошел Костян, на ходу вкладывая в потертые ножны НР. Привыкшие к темноте глаза Седого выхватили его плотно сжатые губы и едва заметно дергающееся правое веко.

– Ох, и не люблю я такую работу, командир, – шепотом сказал он.

Седой легонько подтолкнул его к выходу из подъезда и прошептал на ухо:

– А кто ж ее любит? Иди, послушай, как там остальные.

Костян поправил автомат за спиной и ушел в темноту. Седой, неслышно ступая, возвратился в квартиру, где пацаны заканчивали стаскивать тела боевиков в одну комнату. Он подошел к груде обнаруженного в квартире оружия и стал осматривать его. Выбрав все заряды к РПГ, «Мухи» и РКГ-72, он жестом подозвал к себе сапера с прозрачным прозвищем Одноразовый (за фанатичную любовь к подрывам и разминированиям) и дал команду установить мину-ловушку, на что сапер был мастер непревзойденный.

Вскоре с верхних этажей спустились старшие боевых троек и доложили, что дом очищен.

Седой дождался докладов от командиров групп, работавших в других домах, и отдал распоряжения на утро, которое уже обозначило себя сереющим краем неба.

Вскоре на связь вышел командир инженерно-саперного взвода капитан Курпенко с докладом, что минные постановки сделаны согласно плану и саперы с группой прикрытия уходят. Седой пожелал им удачи и простился.