Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К 21:00 колонна выстроилась у ворот контрольно-технического пункта парка боевых машин. Инструктаж провел заместитель командира полка по вооружению.
Предстоящая командировка, пусть и короткая, относительно безопасная, все же сказывалась на настроении солдат. Как старослужащих, так и молодых. Все стали собраннее, серьезнее. Бойцы тщательно проверяли оружие, осматривали бронежилеты, подгоняли каски.
Для мотострелков, тем более бойцов разведроты, боевые выходы – обыденность. Подчиненные Бутаева относились к ним совершенно иначе, как к чему-то угрожающему, опасному, непредсказуемому.
После ужина ротный позвал в канцелярию Козырева и командира первого взвода прапорщика Гобрика. Тому предстояло находиться в мастерской технического обслуживания, проще говоря, в летучке. Она должна была идти в тыловом замыкании колонны, перед вторым бронетранспортером.
Бутаев и Гобрик за два года службы в Афганистане водили колонны не один десяток раз. Попадали и в переделки, в основном легкие, но дважды нарывались и на крупные отряды духов.
Бутаев понимал состояние молодого лейтенанта. Он посчитал нелишним провести собственный инструктаж, поговорить с ним, дать советы.
– Ты, Миша, главное, сохраняй спокойствие. На марше вам быть от силы минут сорок. Это с учетом форсирования Арбинки, вода в которой могла подняться. Но там можно идти и при полном русле. Все одно глубина не превышает метра, а это для машин хрень. Ширина в районе переправы составляет где-то метров двадцать. Дашь команду первому бронетранспортеру пройти и встать на том берегу. Он, если что, вытащит застрявший автомобиль. Потом запускай через реку по одной машине. Первая выбирается из реки, другая заходит. Но я думаю, там воды мало будет, так что пройдете колонной. Поэтому и говорю о сорока минутах. Нервничаешь?
– Есть немного, – ответил Козырев.
– Это сейчас, ночью, до того как колонна начнет движение. Потом весь мандраж как рукой снимет. По себе знаю.
– Это точно, – проговорил прапорщик.
Ротный продолжил:
– Смотри по сторонам, через лобовуху, броник можешь надеть или вывесить на дверцу. Один хрен, если объявится снайпер, то бить будет в голову и тогда, когда цель откроется. Так что бронежилет не поможет.
– Да откуда на этой дороге взяться снайперам, командир? – воскликнул Гобрик.
– Начальник разведки что говорил? В зоне ответственности аскеров Калдара вроде бы объявилась банда.
Прапорщик усмехнулся и заявил:
– Вот именно, что вроде бы и в зоне аскеров. Она распространяется на север, восток и юг. Главарю банды надо быть идиотом, чтобы устроить засаду между двумя полками. Духи и по магазину отстрелять не успеют, как подойдет помощь и от Хакара, и от Калдары. Место нападения будет быстро закольцовано, и кранты духам придут.
Старший лейтенант взглянул на прапорщика и осведомился:
– Ты давно, Толя, карту района смотрел?
– А на что она мне? Я и без карты эти места знаю.
– Тогда скажи мне, каково расстояние от дороги до северной окраины леса и предгорья?
– Где-то полкилометра.
– Триста пятьдесят метров. А потом сразу же начинается ущелье, густо покрытое зеленью. Дальше перевал со звериными тропами.
– Так ты считаешь, что нас могут атаковать?
– Я лично так не думаю, но понимаю, что нельзя исключать подобный вариант.
Прапорщик не сдавался. Он явно был настроен весьма оптимистически.
– Ладно. Хрен с ним. Будем считать, что главарь банды идиот. Он выведет своих отморозков к дороге. Где удобнее всего устроить засаду? У места переправы. Там хочешь или нет, а придется сбрасывать скорость, уменьшать дистанцию либо вообще вставать. У реки балки, канавы, кусты в рост человека. Стрелять можно с любой стороны. А раз так, то надо встать до переправы, а бойцам охранения осмотреть округу.
Бутаев кивнул, посмотрел на Козырева и посоветовал:
– Сделай так, как говорит Толик. Это, конечно, страховка, но она, как известно, лишней не бывает.
Лейтенант открыл карту, посмотрел на нее и сказал:
– А я думаю, что удобнее атаковать колонну из зеленки. От Арби.
– Нет, – ответил Гобрик. – Эта зеленка – то же селение. Местные не дадут духам атаковать нас вблизи кишлака. Знают, что могут прилететь «двадцатьчетверки» и перепахать все. Как лес, так и кишлак. А вот переправа к Арби отношения не имеет. Там стреляйте, бомбите, сколько душе угодно.
Козырев пожал плечами.
– Может, и так. Тебе видней.
– Вот именно. – Прапорщик бросил на стол пачку сигарет и зажигалку. – Разреши, командир?
– На улице покуришь. Совещание закончено. Завтра подъем как обычно, бойцам колонны завтрак в шесть тридцать, потом получение оружия и экипировки. Накладные на груз готовы, они у меня, передам тебе, Миша, перед выходом.
– Понял.
– Давайте, свободны. Я побуду тут до отбоя, все же ответственный, да и отдохну в палатке. Место есть. В шесть тридцать встретимся здесь.
– Понятно. – Гобрик забрал сигареты и зажигалку.
Потом он и заместитель командира роты вышли из палатки.
Прапорщик прикурил, затянулся, выдохнул дым, хлопнул Козырева по плечу и сказал:
– Не дрейфь, лейтенант. Все будет пучком. Перед командировками, рейдами, выходами начальство всегда нагнетает обстановку, чтобы мы не расслаблялись. Как пройдем километр по дороге, все успокоится. Мы дойдем до Калдары спокойно, без всяких проблем. Я уж и не помню, сколько раз к аскерам туда ездил. И ничего никогда не случалось. Духам тут не в кайф появляться. Они устраивают засады там, откуда могут быстро отойти в безопасное место. Подыхать на войне не хочет никто.
– Зато полно желающих убивать.
– Это понятно. Стреляй ты, чтобы не хлопнули тебя. У меня есть бутылка водки. Может, хряпнем по сто граммов?
– Ты что, Толя? Какие сто граммов?
– Это тебе водка нужна, лейтенант, чтобы расслабиться и выспаться.
– Нет, никакой водки. Да и тебе запрещаю!
– Ну, раз запрещаешь, то слушаюсь, ваше благородие, не буду. – Прапорщик ухмыльнулся.
– Не паясничай, Толя.
– А ты возьми себя в руки. Говорю, все будет хорошо.
– Я тоже так думаю.
Козырев и Гобрик вошли в модуль и разбрелись по своим отсекам.
Михаил оказался один в помещении. Его соседи еще не возвращались. На кровати, как и всегда, лежало письмо от Ольги.
«Хоть это порадует», – подумал он, присел на койку, вскрыл конверт и словно оказался за тысячу километров от Афганистана.
Ольга подробно описывала свою жизнь. Как ходит на занятия, чем занимается в свободное время. На нее часто накатывает тоска, она снова и снова перечитывает его письма.