Лера медлит, но всё же решается обернуться. Её глаза полны смятения, а губы жадно глотают накалившийся воздух.

– Ну же, чего слова растеряла? – ухмыляюсь я.

– Что ты тут делаешь? – слабая попытка защититься с треском проваливается.

– Гуляю с девушкой, любуюсь танцами, попиваю коктейли, – в сценической манере развожу руками. – Так ведь поступают болваны?

Не успеваю сделать шаг, как передо мной вырастает гора мышц.

– Не подходи к ней, – бубнит Аристов. – И вообще, валяйте отсюда.

Что? Валяйте? Я всё правильно расслышал?

– Какого чёрта ты за неё вступаешься?! – шипит Агата за моей спиной. – Предатель! Признавайся, ты с ней спал?!

– С дуба рухнула?! У неё есть парень! А ты гуляешь с ним за ручку!

От хлёсткого заявления впадаю в секундный ступор, и только отрезвляющая пощёчина от Агаты возвращает меня в шумную реальность.

– Ты сказал, что вас ничего не связывает!

– Так и есть, – отвечаю я, не успев одуматься.

– Значит, невзрачная соседка – твоя девушка?! – выдаёт Куницина, сдабривая конфликт огромной ложкой дёгтя. – Я знала, что все парни лжецы! И ты прав, Ян, этот вечер запомнится мне надолго, – бросает она, перед тем как скрыться в толпе.

Спокойствие, Ян. Только спокойствие.

Игнорируя протест Аристова, хватаю Леру за рукав, насильно отвожу её в сторону и прижимаю к стене.

– Что за чушь я только что услышал?

– О том, что я невзрачная соседка? – словесно отбивается она. – Ну не знаю. Тебе больше об этом известно.

– Я серьёзно, Лера. Что ты наплела Аристову?

– Не твоё дело. Я ведь не спрашиваю тебя, о чём ты шушукаешься с Кунициной.

Даже в тусклом свете подмечаю блеск обиды в глазах, и решаю отпустить подругу. Мне хочется её обнять и придушить одновременно.

Ещё несколько дней назад мы не могли предположить, что так сильно заиграемся. Но там, где нет правил – нет места для клавиши «стоп».

– Ты признаешься Аристову в своей лжи и переубедишь Агату, – спокойно проговариваю я, поправляя рубашку. – И мне плевать, как ты это сделаешь.

– С чего вдруг мне помогать тебе и тем самым подставлять себя?

– Потому что это моё желание, Лера, – бросаю сухо. – И лучше бы тебе согласиться, иначе я загадаю то, что навсегда разрушит вашу мнимую дружбу с Аристовым.  

— Муфлон ты, Льдов! — рявкает Лера, наливаясь сердитой краснотой. Слишком явно не хочет идти на уступки, чем делает ситуацию приятной вдвойне.

— Кто, прости? — намеренно нарываюсь. Её досада услаждает слух и приятно почёсывает подбитое эго.

— Баран упёртый, вот кто! — с незамутнённой гордостью встревает в разговор Аристов.

Надо же, следом прискакал защитничек. Да только не за той.

— Вот, послушай умного человека и запиши себе на лбу, — ехидно подхватывает Бойко.

Поощрённый похвалой Свят сияет ярче стробоскопа. Только хвостом не виляет и то всего лишь за его неимением.

— Изумительное сравнение, достойное поэтов серебряного века, — хмыкаю, всем своим видом показывая равнодушие. Хотя коробит. Не должно, но… Да чёрт его знает! — А теперь с вашего позволения, продолжим. На чём мы там остановились? Ах да. Лера хотела покаяться в позорной слабости придумывать себе несуществующие отношения.

Она с досадой жуёт губы. Свят вообще зависает, словно целое уравнение с семью переменными решает.

— Ян…

— Не оправдывайся, — вдруг вступается Аристов. — Ты честно сказала, что не падкая на болванов. Этого хватит. Пойдём.

— Ты б лучше за Агатой своей пошёл, — напоминаю меланхолично.

— Так она не со мной пришла.

Чёрт подери. В его словах вполне реально звучит недоумение!

— Погодите, давайте мы прямо сейчас все помиримся, — нехотя вздыхает Бойко. Нет, их дуэт мне совершенно не нравится. Особенно телячья покорность, с которой Свят идёт у неё на поводу. И ей это в кайф? Никогда не поверю! Ну точно, лиса, притворяется. Глаза не соврут, а Лера их от меня на миг не отводит. Выразительно так. Будто чего-то добивается… — Ну, что встал? Беги, догоняй именинницу. Ты же не хочешь испортить ей праздник?

Ах, вот оно что. Боится, что я смешаю ей карты. Ладно…

Так даже интересней.  

Я шустрой белкой срываюсь следом за Куницыной.

— Еле догнал, — от резвого галопа по морозу у меня сводит горло.

Агата молчит, увлечённо высматривая такси и демонстрируя тотальную незаинтересованность моим присутствием.

— Возвращаемся, — Уверенно беру девушку под руку, не позволяя себя игнорировать. — Мы с Лерой правда друзья. Пошли, внутри убедишься, пока я не околел здесь без верхней одежды.

Куницына вздёргивает свой напудренный носик.

— Ты исчерпал кредит доверия.

Нашла с кем в неприступность играть. Я, между прочим, даже перед бабкой Леркиной не лебезил ни разу. Хотя там косяков на пару жизней хватит. Неужели она думает, что я как Пьеро начну заламывать ручонки и декламировать ванильные стихи? Наивняк. Содрогнувшись от представленной картины, насильно волочу назад капризную девчонку.

— Пошли, пошли. Если кто-то тебя и обманывает, так это Свят. По-твоему, как они здесь оказались? Вдвоём.

Лера и Свят всё там же, с беспечным видом уминают фастфуд. Причём последний только открывает рот, аки безмозглый птенец, а она заботливо скармливает ему хрустящую соломинку.

Ан нет…

Совершив обманный манёвр, несносная обломщица со звонким смехом отправляет картофель себе в рот.

— Так намного вкуснее. Ты так не считаешь? — улыбается ему Лера, отчего на щеках мерзавки появляются две очаровательные ямочки. И губы, блестящие от масла, очень даже ничего. И вообще…

Этому трюку я её научил!

У меня ненадолго пропадает дар речи. Сюр какой-то, Лерка и флиртует! Не с бледным упырём из кино, которым бредила лет с десяти, не с плоским героем комиксов, а с живым, мать его, пацаном! Смех, да и только.

Какого хрена?

Это я принимаю её любой: с токсичным характером, страстью к кричащим цветам, дурацкими шутками и беспардонностью. И то, потому что сам такой. Аристов-то что в ней нашёл?

Да они рядом смотрятся, как представители разных видов!

— Подвиньтесь, романтики фиговы, — разрушаю грубо идиллию.

— Ну что, поговорим? — моментально отзывается Лера с улыбкой голодной акулы, глядя на то, как Агата сходит с лица, и судорожно, будто крепостная перед прилюдной поркой, вцепляется в рукав моей рубашки.

— Говори, конечно, — кромсаю стальным тоном приторный туман её самоуверенности. —  Мы слушаем. Ты вроде «чистосердечное» обещала.