Напряжение нарастало, и последствия могли быть непредсказуемыми. Если один человек не спонтанно, а осознанно нарушает личные границы другого человека и причиной такого поведения является совсем не симпатия или желание оказать неотложную помощь, то выглядит это очень даже опасно. Девушка, кажется, поняла, что перегнула палку, и отодвинулась, но решила продолжить дискуссию.

– Теперь твоя очередь отвечать за содеянное, – выдала она очередную несуразицу. – Этакий привет из прошлого. Горячий. Очень горячий. Обжигающий. Думаешь, все закончилось?

Я отказывалась что-либо понимать. Все это напоминало сцену из плохого детектива.

И тут она ударила меня по лицу. Да так, что я не просто пропустила момент удара, но и со-образить ничего не успела. Короткая острая боль на секунду лишила меня возможности соображать, и я не успела хоть как-то среагировать.

С трудом справившись с желанием немедленно дать сдачи, я поняла, что вправе объ-явить финал соревнований. Но девчонка, отпрыгнув в сторону, кажется, все еще надеялась на продолжение.

– Повторишь – отвечу, – предупредила я. – Я не шучу. Могу случайно что-нибудь тебе сломать. Будет больно. Вали по-хорошему.

Но девушка не прислушалась к мудрому совету. Она была явно не в себе. Стояла, нахохлившись, и была готова наброситься на меня, как лев на антилопу.

– Только попробуй прикоснуться, тварь! – вдруг звонко выкрикнула она. – Мало того, что ты виновата, так еще и бить меня собралась?

Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Меня внезапно осенила мысль о том, что я мало знаю о весенних обострениях психического состояния некоторых граждан. А стоило бы поинтересоваться.

Девушка рванулась в мою сторону. На сей раз я уже была начеку. Резко шагнула вбок, развернулась на девяносто градусов, чтобы не подставлять спину, и краем глаза заметила, что в окне на первом этаже, под которым происходила битва, зажегся свет.

Противница, не ожидая моей реакции, со всего маху влетела в стену дома, но успела выставить вперед руки, чем сберегла природную красоту своего лица. Оттолкнувшись от стены, она повернулась ко мне. Весь ее вид говорил о том, что пощады мне не будет. Во всяком случае, никак иначе объяснить ее поведение я не могла.

– Не трогай меня! – завизжала она, вжалась в стену и замолотила по ней руками. – Не подходи! Помогите!

И тут я осознала, что валить нужно мне, а не ей. По какой-то причине она просто была не в состоянии понять, что всему есть предел. Бросать ее я, если честно, не хотела. Человеку нужна была помощь, это несомненно. Девушку следовало успокоить и разузнать причину такого поведения. Но если она кидается на меня с кулаками и вопит, как фанат на рок-концерте, то я пас.

Подъезд был совсем рядом. Нащупав в сумке злополучные ключи, я в два прыжка оказалась перед дверью. Приложив ключ к домофону, я потянула ее на себя.

– Стой! – услышала я знакомый визг. Он громким эхом разнесся по лестничным пролетам, где до этих пор стояла гулкая тишина.

Дверь захлопнулась. Вопящая фурия осталась на улице.

Я стояла за дверью и переваривала случившееся. За это время никто не вышел из своей квартиры, чтобы узнать, что происходит под их окнами.

Я стала подниматься по лестнице. По пути выглянула из окна на лестничной площадке. Оно всегда было приоткрыто, потому что сюда приходил выкурить сигарету сосед, предпочитавший не коптить никотином в квартире. Из окна был виден подъездный козырек, под которым меня только что пытались силой развести на бабло.

Улица была совершенно пуста.

* * *

Очутившись дома, я первым делом сразу же подошла к зеркалу. Так и есть, щека была оцарапана. Не сильно, слава богу, шрам вряд ли останется. Но какое-то время я буду выглядеть как участник потасовки.

Продезинфицировав ранку, я приняла душ. Потом сотворила кофе. Затем закурила.

Стрелки приближались к двум часам ночи, а у меня сна ни в одном полушарии.

Денек прокатился по мне от всей души. Поначалу Пожаров огорошил какой-то ерундой, а потом оказалось, что это и не ерунда вовсе, а самая настоящая цепь трагических событий с очень толстой отсылкой к тому, что случилось этой весной. Финал суток вообще оказался каким-то квестом на выживание. Я даже физически пострадала.

Включив компьютер, я тут же проверила электронную почту. Нина Головачева не обманула: среди новых писем я увидела одно, имевшее пометку «Список». Открыла уже знакомый мне файл.

Снова подумала, что Нина, однако, сделала все для того, чтобы я смогла начать расследование. Фактически она подарила набор уже проверенных фактов. Если бы я собирала их сама, то потеряла бы время, а оно в связи с последними событиями сильно выросло в цене.

Я подтвердила получение, написав Головачевой ответ с благодарностью. Сил уже не было. Я легла в кровать, накрылась одеялом и уставилась в потолок. Свежий воздух и недавний стресс вызвали сильную сонливость.

Засыпая, я чувствовала легкое жжение на щеке.

* * *

Так крепко мне давно не спалось. И заснула легко. Даже повезло увидеть сон. Как водится, половину не запомнила, смысл не поняла, но мне снились птицы, которых отгонял загорающий на газоне Кирьянов. Потом он куда-то делся, но соловьиные трели стояли в ушах после пробуждения еще очень долго.

Но не птичье пение я слышала – то был звук, который издает дверной звонок, который кто-то упорно терзал посреди ночи. Если в темное время суток извне поступает сигнал, на который ты просто обязан среагировать, значит, случилось что-то из ряда вон. Других мыслей у меня не возникло.

Сев на край кровати, я прислушалась. Сны могут быть очень реальными. Особенно в том случае, если ты резко проснешься. Тело уже бодряком, а мозги еще где-то там плавают, свое видят. И ты зависаешь на грани между реальностью и, собственно, бессознательным состоянием. Мне вполне могло показаться, что в дверь позвонили. На самом же деле никто этого не делал.

Но звонок прозвучал еще раз, и этот звук показался мне более резким, чем раньше. Напористым, требовательным. Не сулящим ничего хорошего.

То ли еще толком не соображая спросонья, то ли повинуясь инстинкту самосохранения, но к входной двери я шла медленно и осторожно, на всякий случай всматриваясь в каждый угол и анализируя каждую тень.

Очутившись в коридоре, я приоткрыла рот, чтобы никто не услышал звук моего дыхания.

За дверью послышалась возня. Там кто-то топтался и не собирался уходить. Еще одна трель звонка разнеслась по квартире. Да что там происходит, в самом-то деле?

– Нет, – вдруг услышала я голос Кирьянова. – Я сам. Спускайтесь вниз, подождите. Не надо, я все сделаю.

Однако открывать я не торопилась. С кем это он разговаривает? Что это он собрался делать? Кто должен спуститься вниз? Что привело его ко мне в столь поздний час?