– Не стоит так взрываться! – ответила она. – Я не придаю значения такого рода сплетням. Сколько вам лет? Двадцать четыре? Боже, что станется с миром, если мужчинам вашего возраста не будет дозволено несколько амурных приключений без того, чтобы кучка бездельников не начала сплетничать? Меня выводит из себя подобное ханжество!

Он засмеялся:

– О, благодарю вас, мэм! Она пристально посмотрела на него:

– Все хорошо, молодой человек, но если вы женитесь на моей внучке, то вы положите конец своему волокитству. Она разумная девушка, и я не сомневаюсь, что она восприняла бы это сдержанно, но ей не понравилось бы это, а я не хочу, чтобы она испытывала неудобство, уж в этом будьте уверены!

– Я тоже не хочу этого, мэм, будьте уверены! – быстро ответил он, почувствовав, как в нем закипает гнев. Должно быть, его братец слишком активно прожигает жизнь; наверно, он неосторожен, даже легкомыслен; несомненно, он забывчив, но не бесчувствен; и Кит готов был поклясться, что, если бы он женился на мисс Стейвли, он никогда бы не позволил себе ее обидеть, никогда бы не ранил ее самолюбия, начав открыто волочиться за какой-нибудь другой женщиной. Быть верным ей – это другое дело, это, конечно, было сомнительно, однако он устраивал бы свои любовные дела с осторожностью. По всей видимости, мисс Стейвли хотя и не гувернантка, но разумная женщина, совершенно открыто соглашающаяся на брак по расчету, была готова ко всяким уступкам и потребует от Ивлина не более чем видимости супружеской верности.

Вдовствующая особа увидела вспышку в глазах Кита и это ей понравилось. Однако она сказала только:

– Легко сказать, Денвилл! – Затем снова погрузилась в молчание. После долгой паузы она резко произнесла:

– В моей молодости наши браки устраивались за нас нашими родителями. Я могла бы назвать вам дюжину женщин, которые были едва знакомы со своими женихами. Я не знаю, хорошо ли это. – Она снова посмотрела Киту в лицо. – Если вы рассчитываете на то, что я дам вам благословение за вашу бойкую речь и обходительные манеры, то вы обманулись в ожиданиях! Прежде чем я сделаю это, я хочу вас лучше узнать и хочу, чтобы Кресси вас тоже лучше узнала. А сейчас я устала; скажите моей дочери Кларе, что я готова идти спать! И вы можете сказать вашей матушке, чтобы она навестила меня как-нибудь утром! Спокойной ночи!

Мистер Фэнкот возвратился на Хилл-Стрит пешком вскоре после полуночи и как раз вовремя, чтобы наблюдать за прибытием своей родительницы, которую несли по улице в портшезе. Ее сопровождали три кавалера средних лет и один совсем юный джентльмен, шедший вплотную к портшезу и имевший вид человека, раздираемого одновременно любовью и ревностью.

Мистер Фэнкот, в ожидании стоявший в дверях, вполне оценил это весьма впечатляющее зрелище. Миледи несли два здоровенных лакея, одетые в красивые ливреи, при свете фонаря стало видно, что ее портшез обит бледно-зеленым бархатом и весьма элегантен. Кавалеры были учтивыми мужчинами, и когда портшез опустили на землю, один открыл дверь, второй помог леди Денвилл вылезти, а третий предложил ей руку, чтобы помочь преодолеть несколько ступенек, ведущих к парадной двери. Юного поклонника просто оттерли в сторону, когда он попытался первым дотянуться до дверей, и он грустно топтался на месте, пожирая взглядом удаляющуюся богиню. Однако, прежде чем исчезнуть, она остановилась и, обернувшись назад, воскликнула своим нежным голосом:

– О, мой веер! Я, должно быть, забыла его в портшезе. Мистер Хорнинг, будьте так любезны, посмотрите, там ли он?

Павший было духом мистер Хорнинг мгновенно ожил. Он кинулся к портшезу, нашел веер и передал с низким поклоном ее светлости, расплывшаяся по его лицу улыбка показалась Киту идиотской. Она мило его поблагодарила, дала ему поцеловать свою руку и сказала:

– А теперь ступайте по домам, потому что здесь меня ждет Денвилл, и мы должны многое обсудить. Вы знаете, он только что вернулся.

Тем временем Кит узнал двоих из поклонников и обменялся с ними приветствиями; леди Денвилл назвала ему имя третьего, сказав:

– Это лорд Чейсли, он желал знать, почему тебя не было в Эскоте. Проказник, ты должен был прийти к нему на вечер.

Кит стукнул себя ладонью по лбу:

– Боже милостивый, я совсем забыл вам написать и объяснить, почему я не смог быть у вас. Прошу прощенья, сэр!

– Обманщик вы, юный плут! – сказал Чейсли. – Вы и про свою помолвку тоже забыли?

– Нет, что вы! – запротестовал Кит.

– Но, Чейсли, неужели вы думали, что он мог забыть об этом? – спросил другой джентльмен.

Третий джентльмен также внес свою лепту в общую болтовню. Было совершенно очевидно, что они и не подозревают, что подшучивают над Китом, а не над Ивлином. Как только дверь захлопнулась, леди Денвилл воскликнула:

– Видишь, Кит! Я говорила тебе, как все будет! Ньюлин и сэр Джон Стритли знакомы с вами с тех времен, когда вы носили короткие штанишки, и если уж они ни о чем не догадались, то ты можешь быть спокоен!

– Тем не менее, я не спокоен, – возразил он. – А что до тебя, я удивляюсь, как ты решилась назвать меня проказником. Мама, ты неисправима! Кто, черт подери, этот придурок, которого ты поработила?

Она заразительно рассмеялась своим серебристым смехом.

– Не правда ли, он такой смешной, бедный мальчик? Но будь с ним полюбезнее: ты знаешь, ведь он поэт!

– Ах, это, конечно, все объясняет! – сердечно сказал он. – Я полагаю, что ты его Муза?

– Ну да, в настоящее время его Муза – я, – призналась она. – Но это долго не продлится – я думаю, что он способен в любой момент безнадежно влюбиться в какую-нибудь девчонку, – возможно, совсем неподходящую! – и совсем забыть о моем существовании. И должна тебе сказать, с одной стороны, это будет большим облегчением, потому что ужасно скучно выслушивать стихи, даже если они посвящены тебе. Но, с другой, – о Кит, ты не можешь понять, – но в сорок три года все еще привлекать глупых мальчиков, это так приятно!

– Мама, ты не должна произносить этого вслух! Никто не поверит, что тебе больше тридцати трех, а может и меньше!

Это было так, но леди Денвилл, немного поразмыслив, сказала:

– Нет, ведь каждый, у кого есть голова. Кит, в состоянии сообразить, что мне никак не может быть меньше сорока трех, если всему свету известно, что тебе и Ивлину по двадцать четыре! Вот в чем вся беда! Но это не имеет значения. Что произошло сегодня на Маунт-Стрит? Я так тревожилась весь вечер, что даже уехала домой раньше обычного!

– О, из-за этого? В самом деле, я был поражен, когда понял, что роскошный портшез, появившийся на улице еще до полуночи, принадлежит тебе.

– Да, не думаю, что я когда-либо покидала званый вечер так рано – особенно когда я в выигрыше! – сказала она простодушно.

– О, ты выигрывала! Но это меня изумляет, мама! А что с твоим прекрасным рыцарем? Как случилось, что он позволил другому – четырем другим! – провожать тебя вечером домой? Не говори только, что его страсть растаяла!