— Начну с самого начала. Так вы меня лучше поймете. Ваша Земля нам, марсианам, знакома издавна. Еще четыре века назад наши ученые начали запускать отсюда небольшие ракеты, которые оборачивались несколько раз вокруг Земли и возвращались обратно на Марс. Из полученных снимков Земли все марсиане узнали и поняли, как у вас красиво, но никто не решался туда лететь, хотя уже были космические корабли с огромной скоростью и гораздо большими удобствами, чем ваш «Искор-1».

— Почему же никто не решался? — спросил я.

Дядя Хаф затянулся папиросой и сказал с укором:

— Потому что больно часто воюете! За это время в пятидесяти различных местах велись бои; мы же — народ миролюбивый, нелюбим, чтобы нам снимали головы. Пятьсот лет назад на нашей планете, происходила атомная война, и с тех пор мы поумнели. Не воюем даже стрелами! — Он задумался секунд на десять, отмахнулся рукой от какого-то скверного воспоминания и продолжал: — И вот нашелся два года назад смелый марсианин, решивший слетать на Землю. Знаю его очень хорошо, потому что это был я. Как следует подготовился к путешествию. Первым делом изобрел вот этот прибор, который вы носите, и назвал его «флех», что означает «понимание». Благодаря ему, как вы, впрочем, уже убедились, марсианин может общаться с людьми, не зная языка. Сделал несколько масок земных жителей. Эти маски налепливаются на лицо и изменяют его так, что вы уже и сами себя не узнаете. Вот тогда и тронулся в путь.

— Как долго длилось это путешествие? — спросил я.

— Совсем недолго, — ответил дядя Хаф. — В ту же ночь, когда вылетел, я приземлился на одном высоком плато в Альпах, и чудесные мои приключения начались.

Рассказывал он так спокойно, как будто речь шла об экскурсионной поездке из Плевена в Софию.

— Провел я на Земле три месяца, пока не кончились мои таблетки для еды. Вначале мне было трудно передвигаться — все казалось, что я облеплен оловом, — но постепенно привык. Узнал много нового, чего наши ракеты-спутники не могли обнаружить. Одним я был, тем не менее, поражен с самого начала: земные люди вовсе не разбойники — они любят мир. Среди них лишь немногие хотят войны и кровопролития. Было бы неплохо собрать их всех в один зал, выдать каждому по пулемету — пусть себе стреляют сколько влезет. От этого человечество только выиграет.

— Мы тоже так думаем, — заметил Крум.

А я спросил:

— За время вашего пребывания там не было каких-нибудь особенных приключений?

— Ого! — засмеялся дядя Хаф. — Как же можно без приключений? Как-то раз директор одного цирка во Франции мучился, умножая 2354 на 1218. Исписал четыре листа бумаги — и все напрасно. Я посмотрел на эти два числа и тотчас ему сказал ответ. От изумления очки простодушного директора упали и разбились. Потом он предложил мне сто двадцать представлений по десять тысяч франков за вечер. Причем обещал не делать никаких удержаний. Но я отказался: это ведь не стоило мне никакого труда! Такие примеры решают в уме наши детишки во втором классе.

Мне стало неловко — я иногда путаюсь в таблице умножения, — но я ничем себя не выдал. Крум же бесхитростно восхитился:

— Вот это мозг! Недаром у вас такие большие головы!

Хлеин дядя продолжал:

— Было и другое приключение. Случилось оно в Венеции, на карнавале. Все люди были в масках. Закрыв лица, они приоткрыли души и показались в истинном виде. На мой взгляд, гораздо труднее понять, что собой представляет земной человек, когда он без маски. Тогда он смотрит вам в глаза очень мило, а обманывает, как в приключенческом романе. — Дядя Хаф усмехнулся: — На этот венецианский карнавал я пошел со своим собственным лицом.

— И что произошло? — спросили мы с Крумом в один голос.

— Жуткое дело! — быстро ответил марсианин. — Мне дали первую премию за самую интересную маску. Потом настояли, чтобы я ее снял и сфотографировался в своем «настоящем» виде. Пришлось затеряться в толпе, скрыться за колонной и замаскироваться под землянина.

С каждой минутой он становился все симпатичнее. Среди всех дядек Вселенной, пожалуй, лучше него был только дядя Владимир, да и то ненамного.

После беседы марсианин спросил:

— Ну как, вы довольны?

Наш дуэт ответил:

— Довольны, дядя Хаф!

Он пообещал как-нибудь утром поиграть с нами в жмурки или в шахматы. Эти игры он привез с Земли для развлечения марсианских мальчиков и девочек. Особенно забавными всем показались шахматы, потому что в этой игре надо время от времени думать. Обещал он нам также как-нибудь вечером показать небо через четыре телескопа. Затем мы получили по две пестрые таблетки, равнявшиеся двумстам граммам шоколада, и он проводил нас до лифта.

На прощание инженер Хаф сказал небрежно:

— А его не бойтесь. Он безрассуден, но я держу его в рамках приличия. — И закрыл двери.

Лифт пошел вниз. Хлея молчала смущенно, однако мы не спросили у нее ни о чем, хотя этот «он» возбудил в наших любознательных умах особенно большой интерес. Где живет? Как выглядит? Чем опасен для всей планеты?

Со временем, нам удалось об этом узнать. Что ж, очень хорошо! Если вы не спешите на футбольный матч и сохраняете хоть каплю терпения, то скоро тайна откроется и вам…

Глава IX. Мировой рекордсмен на пять минут

У людей Марса много свободного времени. Их деды и прадеды позаботились о том, чтобы им хорошо жилось, несмотря на суровые природные условия. Скрытые под песком коридоры, залы и комнаты построены очень давно, питательных веществ заготовлено почти на двадцать миллионов лет, одежда делается из стекла, а стекло — из песка. Что же касается песка, то он никогда не иссякнет, можете не сомневаться!

Чтобы не скучать, марсиане занимаются созерцанием неба, изучением глупостей жителей других планет и ежедневными прогулками в тарелках. Разумеется, тарелки не фарфоровые и в них не наливают ни супа, ни бобовой похлебки, ни кислого молока. Только форма у них такая, а в сущности это летательные аппараты, движущиеся беззвучно и плавно с помощью