Индии» 953 г. включает в себя морские истории в духе «Тысячи и одной ночи», некоторые из которых рассчитаны на легковерного читателя, зато другие, содержащие очень интересные подробности плавания в Индийском океане, показывают нам, что то могли быть первые в тех краях индонезийские мореплаватели.

Там рассказывается, как «вак-вак» прибывают на тысяче мелких суденышек из дальних краев, откуда они плыли целый год, высаживаются на восточно-африканских берегах, грабят и увозят с собой то, что пользуется спросом в их стране и в Китае: слоновую кость, черепашьи панцири, шкуры пантер, амбру и рабов зенг, или зиндж, которые легко переносили рабство и отличались большой физической силой. Это в какой-то мере объясняет сложный этнический состав населения Мадагаскара: африканцы, увезенные из Африки, часто попадали на этот остров, где смешивались с индонезийцами и привносили в местную культуру многое из Черной Африки.

В «Перипле Эритрейского моря» нет ни слова об этих набегах. Очень может быть, что они происходили позже, во II и III веках, но не намного позже, поскольку в этом тексте содержатся легенды Южной Индии более раннего происхождения, а также сведения об индуизации Индонезии (со II по V вв.), которая происходила уже после образования мадагаскарской этнической общности, и архаизмах мальгашской цивилизации (каменные насыпи, наконечники копий, одежда из коры). Тщательное сравнение мадагаскарского и индонезийского языков и их диалектов, несомненно, принесло бы новые доказательства сторонникам гипотезы взаимодействия культур.

Кроме того, многие элементы индонезийской культуры могли закрепиться в тропических областях Юго-Восточной Африки и оттуда распространиться по всему континенту, так же как некоторые растения, например таро, подорожник и другие.

В ожидании новых данных мы воспримем как доказанные сведения за период с III по IX век о проникновении индонезийцев в Африку…

Протяженность морского побережья Африки, исследованного древними (если не считать недостоверные сведения о путешествии финикийцев при фараоне Нехо), очень различна, если сравнивать Атлантику и берег Индийского океана. И колоссальная разница в 38 градусов позволяет предположить, что подняться от Сенегала до Марокко кораблям было весьма трудно, а напротив, вдоль восточных берегов плавать было легко — причем и туда и обратно, пользуясь зимним и летним муссонами. Морские изыскания древних шли успешно там, где этому благоприятствовали попутные ветры, как бы поощряя широкую торговлю между Римской империей, с одной стороны, и Индией, Китаем и Восточной Африкой — с другой.

Теперь обратимся к еще менее исследованной области — проникновению во внутренние районы Африки.

Знакомство с внутренней Африкой

во времена античности

Что знали древние о внутренней Африке, простиравшейся за пределами побережья, где они были нередкими гостями, и странах на ее территории, составлявших часть ее империи?

Укрепленная линия обороны — лимес, построенная римлянами в Африке и обращенная к югу с целью защиты своих владений, была зримой материальной границей между двумя частями континента: одной, северной, где различные империи установили свое господство, и другой, южной, где, исключая государства, входящие в средиземноморскую орбиту, такие, как Мероэ и Аксум, вечная Африка вела жизнь предков. Эхо блестящей жизни северных стран доходило до юга Сахары в весьма приглушенном виде, если доходило вообще. Остальная Черная Африка жила в абсолютном неведении относительно того, что творится на далеком севере, в Средиземноморье… С одной стороны, то были передовые цивилизации, оставившие грандиозные монументы, тексты, религии, идеи, проводившие самостоятельную политику и развивавшие торговлю в границах ойкумены; с другой стороны, убогий быт кочевников и сельское хозяйство, которое в эпох/Цезаря и даже уже при Константине находилось на неолитическом уровне, а в случаях собирателей-охотников пигмеев и бушменов с готтентотами — даже на пред-неолитическом!

Мы уже убедились, рассматривая описания морских путешествий, что древние имели какое-то представление о тропической прибрежной Африке. Заходить далеко в глубь материка по рекам они боялись, поскольку мореходы не доверяли допотопным местным пирогам, выдолбленным из дерева, а их собственные океанские суда со сравнительно большой (по сравнению с лодками) осадкой не были приспособлены для прохождения узких мангровых проток жаркого пояса планеты. К тому же устья рек изобиловали коварными медями, на которых нашли свой конец сотни судов, чьи капитаны не были знакомы с местными фарватерами, но совершали отчаянные попытки подойти близко к берегу…

Исследователи внутренних территорий сталкивались и с другими трудностями, помимо тех, что ожидали их в прибрежной зоне. Надо помнить, что проникновение европейцев внутрь материка в средние века происходило в те времена, когда исследователи и завоеватели были вооружены уже гораздо лучше, чем местные жители: ружья и пушки против дротиков и стрел. Уговоры и мягкое обращение обычно не имели успеха, поэтому чаще говорили на языке оружия. Исследователи же античных времен по вооруженности мало отличались от племен аборигенов, особенно с того момента, когда жители Тропической Африки научились выплавлять железо. Кроме того, такие факторы, как знание стрельных ядов, ориентирование на местности, невосприимчивость ко многим тропическим болезням и тяготам климата — все это приводило к тому, что часто преимущество оказывалось на стороне африканцев!

Не удивительно, что в таких условиях исследовательские экспедиции были редкими, завоевания ограничивались районами Северной Африки и полезными землями северной Сахары: прежде всего имелись в виду защита подступов к средиземноморским государствам, карательные рейды к кочевникам, угрожавшим пограничным поселениям или грабившим их, ознакомительные поездки к южным укреплениям, а также торговля с местными племенами.

Задача вначале была относительно легкой, поскольку верховое животное кочевников, верблюд, практически неизвестный в Африке до I в. до н. э. и распространившийся только к III в. н. э., изменил соотношение сил между римлянами и романизованными берберами с северной стороны римских укреплений и ливийско-берберскими племенами в Африке к югу от Сахары в пользу последних. (Прежде верховыми животными во время войн в Африке служили лошади, появившиеся здесь еще в XVI в. до н. э., — как под седлом, так и запряженные в колесницы; осел же был вьючным животным, использовавшимся повсеместно.)

Сейчас мы поделим Африку на две части: с одной стороны это бассейн Нила и Эфиопия, с другой — внутренняя Африка на запад от Ливийской пустыни.

Бассейн Нила и Эфиопия

Естественной границей Египта является первый порог, Асуан, но, начиная с ранних династий, на юг посылались военные экспедиции для контроля за берегами Нила. Во времена IV династии (2700–2550 гг. до н. э.) египтяне открыли диоритовые рудники в Тумасе и Абу-Симбеле. А фараоны VI династии (2400–2250 гг. до н. э.) проявляли, по-видимому, особый интерес к южным землям: надписи говорят о военных экспедициях против нехези, а также за гранитом и древесиной. Но у нас имеется лучший источник сведений — рассказ о путешествии египтянина Харкхуфа, посланного