— Какое отношение он имеет к вашему делу? — спросил Мейсон.

— Ему удалось приобрести те пять процентов акций, которыепринадлежали нашей работнице.

Мейсон нахмурился:

— Зачем? Он что, хочет влезть к вам в дело?

— Поначалу я так и подумала. Когда он сегодня предъявилсертификат, чтобы я зарегистрировала передачу ему этих пяти процентов, он дажепошутил насчет немого партнерства, но теперь я думаю, что у него гораздо болеезловещие планы.

— Продолжайте.

— Чуть больше года назад моя сестра вышла замуж — полторагода, если быть точной.

— Кто ее муж?

— Роберт К. Лоули.

— Чем он занимается?

Она сделала короткий жест рукой, выразительнее всех словговоривший об ее отношении к Бобу.

— Он управляет капиталом моей сестры.

— Этого капитала достаточно, чтобы нагрузить его работой?

— Было достаточно, когда он начинал.

— Насколько я понимаю, под его руководством дела пошли менееуспешно, — улыбнулся Мейсон.

— Вы правильно понимаете.

— А что об этом говорит ваша сестра?

— Примерно год назад у Карлотты начались боли в сердце. Кврачам она обратилась гораздо позже, чем следовало бы. Несмотря ни на что, онакак одержимая продолжала заниматься делом, и когда в конце концов ей все-такипришлось сдаться, болезнь оказалась изрядно запущенной. Врач говорит, чтотеперь потребуется долгое время, Прежде чем она сможет вернуться к нормальнойжизни. И на протяжении всего периода лечения ей абсолютно нельзя волноватьсяили нервничать.

— Она знает об истинном состоянии ее финансов? — спросилМейсон.

— От души надеюсь, что да, — с чувством произнесла МилдредФолкнер.

— Но вы ее никогда об этом не спрашивали?

— Мы вообще избегаем говорить о ее муже. Мне он никогда ненравился. Карла считает, что я предубеждена против него.

— Она его любит?

— Боготворит. А он достаточно хитер, чтобы поддерживать вней это чувство. Ей ведь много не нужно: чуть-чуть лести, маленькие знакивнимания — этого вполне достаточно для любой женщины. Ну, вы знаете, как ведутсебя мужья богатых жен. Стыдно, конечно, что все другие не могут усвоить этогопростого правила, но похоже, только те, кто каким-то образом наживается наэтом, берут на себя труд ухаживать за своими женами.

— Я вижу, вы с самого начала не одобряли этот брак.

— Разумеется, не одобряла. Я всегда считала Боба размазней,обманщиком, охотником за легкими деньгами.

— И это ему, видимо, известно?

— Известно. О, мы всегда пытались соблюдать приличия. Вобщем и целом уживались мы неплохо. Иногда — еще до того, как у Карлы заболелосердце, — мы все вместе выезжали куда-нибудь на уик-энд, и Боб был таквнимателен ко мне, так предупредителен, ну просто мед. В этих случаях Карламногозначительно посматривала на меня, словно говоря: «Неужели ты не видишь,какой он грандиозный парень, Милли?»

— И какова была ваша ответная реакция?

— Я пыталась быть такой же обходительной и сладкоречивой,как и он, но внутри у меня все клокотало. Я еще могу вынести мужчину, которыйни от кого не скрывает, что ему в действительности нужно, но медоточивыхлицемеров просто ненавижу.

— Что ж., в этом плане ситуация более-менее ясна. Чтодальше?

— Карла слепо доверяет Бобу. Когда у нее начались проблемы ссердцем, Боб взял в свои руки ведение всех ее дел. Если она чем-тоинтересовалась, он говорил, что не время ей сейчас беспокоиться о делах, чтовсе идет просто превосходно.

— Но вы этому не верили?

— Я знала, что это не правда.

— Каким образом?

— Видите ли, примерно с неделю назад Боб попал в аварию.Никто бы и не обратил на это особого внимания, но он вдруг ни с того ни с сегостал все подробно рассказывать и объяснять, причем как-то уж слишком подробно.Когда вы раскусите Боба, узнаете, что он за человек, он становится для васоткрытой книгой. Если он собирается соврать, он так тщательно все продумает иотрепетирует, так подгонит каждую деталь к целому, что… ну, получается слишкомгладко, чтобы быть правдоподобным. Знаете, как бывает, когда видишь золоченуюлилию или написанную красками розу.

— Значит, он лгал вам про аварию?

— Да, когда я спросила его о ней.

— И вы решили проверить достоверность его рассказа?

Она слегка покраснела и сказала:

— Когда Пивис зашел в магазин и попросил зарегистрироватьпередачу ему пяти процентов акций в книгах корпорации, я надолго задумалась. Явдруг поняла, что, если кто-то, имея эти пять процентов, сможет потомзаполучить акции Карлы, у него в руках окажется контрольный пакет. Наверное, снашей стороны это была большая ошибка — я имею в виду все те же пять процентов,— но тогда никто и не задумывался, чем это может обернуться. Ведь корпорациябыла нашим семейным делом. Я даже забыла об этом сертификате, потому что мы ссестрой продолжали вдвоем вести все дела и сами принимали все решения. Собраниедиректоров так ни разу и не созывалось, а последняя встреча с маклеромсостоялась три года назад. Однако, как бы то ни было, те пять процентовпредставляют собой сейчас баланс власти.

— Насколько я понимаю, вы ведете к тому, что ваш зять сумелзавладеть пакетом акций, принадлежавших вашей сестре..

— Да, именно об этом и речь. Только все еще хуже. Судя повсему, Боб совершенно зарвался. Карла верит ему безоговорочно. Она оформила нанего доверенность, передала ему все свои ценные бумаги и право представлять еево всех делах на то время, пока она больна. Доктор настоял, чтобы ее небеспокоили деловыми разговорами. Я почти уверена, что Боб так или иначеприложил к этому руку; наверняка именно он подсказал врачу эти слова. Это былобы совсем нетрудно сделать; достаточно намекнуть, что Карла принимает оченьблизко к сердцу все, связанное с нашими магазинами.

Мейсон кивнул.

— Где, по-вашему, эти акции могут находиться сейчас? —спросил он.

— Скорее всего, они попали к человеку по имени Линк. Онявляется одним из владельцев «Золотого рога». Девушка, сидевшая в машине моегозятя в момент аварии, работает в этом клубе и служит прикрытием для… Кстати, ейпора бы уже быть здесь. Она и есть тот самый свидетель, о котором я вам говорилапо телефону. Она, видимо, появится с минуты на минуту.

— Она не придет, — коротко сказал Мейсон.