— Блин, я так сто лет не смеялась, — сказала Галка. — Знатный вечерок получился!

— Да, Галюнь, где б ещё такое средство от хандры найти? Но… за всё нужно платить. Не надейтесь, что порезвились на халяву. Ты вообще представляешь, что ему можно на это сказать?!

— А если посоветовать на время отложить написанное и через месячишко перечитать? Когда у него мозги на место встанут? — неуверенно предложила подруга. — Может, ему захочется текст переделать.

— Ага, — поддакнула я, — а скорее, сжечь. — Нас вновь скрутило приступом смеха. — Господи, прости, мне так стыдно! Но я ничего не могу с собой поделать!

— Ну или попробовать объяснить, что он с жанром ошибся.

— Да не поймёт он, Галь… Ты бы слышала, с каким жаром он излагал мне концепцию, — я обречённо махнула рукой.

— Тогда остаётся одно, — подытожил головастый Сашка. — Скажи ему, чтобы писал дальше. Мол, трудно пока оценить, не зная, как будут развиваться события. Ну, наплетёшь что-нибудь. Короче, пусть пишет, а там видно будет. Может, со временем сам увидит, что это реально смешно.

— Ох, я бы на это не слишком рассчитывала. По-моему, там безумье уже в полный рост… А я ещё и муза этому всему! Божечки, да что ж за фантасмагория в моей жизни творится?!

На следующий день мы с Галкой отправились на встречу с дизайнером и, всю дорогу вспоминая вчерашнюю веселуху, продолжали потешаться над незадачливым певцом мексиканских страстей.

Не знаю, как чувствовала себя Галка, но мне было до ужаса стыдно за свой смех. С другой стороны, люди, бывает, и над более серьёзными вещами смеются…

Так и не решив, как расценить своё поведение с точки зрения этики, я перевела разговор на тему достройки и отделки нашего дома.

Как оказалось, строительная фирма, привлечённая Сашкой и так споро приступившая к работе, принадлежала одной знакомой нам особе. Не слишком приятной, надо сказать. Точнее, ни обстоятельства знакомства, ни сама она не вызывали у меня ничего, кроме досадных воспоминаний.

Полностью положившись в оргвопросах на Сашку, я многое упустила из виду и то, что благоустройством нашего дома будет заниматься фирма Марьяны, узнала постфактум. Протестовать было поздно — договор подписан, примерная смета рассчитана и даже аванс перечислен.

Марьяна была женой Серёги Турчинского — близкого друга моего Азарова. Не так давно она изрядно попортила мне кровь, намекая на связь своей сестры с Виктором. На поверку это оказалось неправдой, однако её россказни чуть было не сыграли роковую роль в нашей с ним лав-стори. Ещё чуть-чуть, и мы бы расстались навеки. Впрочем, и так бы, возможно, расстались, не попади я случайно в передрягу. Хотя… случайно ли? Может, наоборот, всё было предопределено? Не знаю.

В общем, встречаться с Марьяной у меня ни малейшего желания не было. Но, увы, придётся. Сашка самую сложную часть работы проделал, плацдарм, так сказать, подготовил и вернулся к своим повседневным делам. Все остальные заботы ложились на наши с Галкой плечи.

Забот, правда, было не так уж и много — согласовывай детали, да следи за тем, насколько качественно и как вовремя всё выполняется. По большому счёту, сущая ерунда. Если бы не Марьяна. Отрабатывая сверхщедрый гонорар, обещанный Сашкой за срочность, она обещала ему лично отслеживать работу по нашему проекту, что по понятным причинам сулило нам частые встречи. Ну ничего, это явление временное, как-нибудь переживём.

Офис её фирмы располагался на первом этаже нового многоэтажного дома недалеко от центра. Докатили мы туда быстро, и проходящая по коридору служащая на наш вопрос «где найти мадам Турчинскую» указала на одну из дверей с табличкой «Архитектурный отдел».

— О, вы как раз вовремя! — расплылась в приветственной улыбке Марьяна, столкнувшись с нами на пороге.

Она пропустила нас в небольшую комнату с четырьмя столами, заставленными оргтехникой, и указала на место слева от окна.

— Позвольте представить вам нашего нового талантливого дизайнера. Савва работает у нас недавно, но поверьте, подобного я ещё не встречала! Когда вы увидите его наброски, поймёте, что я имею в виду. Это нечто потрясающее!

Симпатичный молодой человек, сидевший за столом, уткнувшись в монитор, при упоминании своего имени глянул в нашу сторону и поднялся навстречу. Марьянин взор затуманился, глаза характерно прищурились, и казалось, что она вот-вот начнёт плотоядно облизываться.

Меня передёрнуло. Помню, она и на моего Азарова так посматривала… Правда, когда он ещё не был моим.

Бедный Турчинский. Приятно, наверное, иметь жену, без всякого стеснения флиртующую направо и налево! Вот же повезло парню!

Галка, в своё время проскочившая мимо истории развития наших с Марьяной взаимоотношений, ничего не заметила. Ни томного взгляда, адресованного дизайнеру, ни моего насупленного вида.

Сказать по правде, поначалу у меня из-за Марьяниного пристрастия возникла предвзятость к этому типу, и я засомневалась, что он такой уж способный, как она расписала. Однако, посмотрев его разработки и не найдя к чему придраться, я признала: да, талант, безусловно. Креативность автора зашкаливала и наводила на мысль о новом слове в архитектурно-дизайнерском искусстве.

Мы с Галкой переглянулись, поражённые размахом и нестандартностью мышления Саввы. Сам же он, скромно потупившись, ожидал от нас замечаний.

Какие там замечания? У нас и предложений-то мало-мальски толковых не возникло. Работа была выполнена безупречно, с учётом всех пожеланий будущих жильцов. Оставалось только надеяться, что и воплощение не подкачает. Но за этим Савва пообещал тщательно проследить.

На все наши восторженные отзывы, автор отвечал скромной улыбкой, твердя, что очень рад такому редкому совпадению в восприятии авангардной концепции.

В общем, необъективность моя вдребезги разбилась ещё в первые часы общения, а уже много позже, приглядевшись повнимательнее, я увидела массу и других достоинств, помимо одарённости.

Но это я так, забегая вперёд. Сейчас про Савву я ещё ничего не знала, и меня куда больше беспокоил Иван с его «романом века»…

После встречи я отвезла Галку домой, а сама порулила в больницу.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько, поджидая меня, истомился начинающий автор.

— Несси! — просиял он, увидев, как я вхожу в палату, и весь подался навстречу, приподнявшись на койке.

— Привет, — сказала я, усаживаясь подле больного, и, виновато пряча глаза, стала выкладывать на тумбочку фрукты.

Острый приступ стыда уже не в первый раз за прошедшие сутки жаркой волной прошёлся по щекам, наверняка оставив на коже неровный красноватый след.

Ваня смотрел на меня с такой надеждой, что, вспоминая вчерашний балаган, я ругала себя последними словами. Естественно, в таких обстоятельствах я не могла сказать ни единого слова правды о его «шедевре», и некоторое время старательно отводила глаза, пытаясь подобрать нейтральные выражения.