А Меррик, видимо, ничего не замечала. Допив ром, она безлишних церемоний откинулась на подушки и почти мгновенно закрыла огромные, яркоблестевшие зеленые глаза.

Я долго смотрел на нее, в непринужденной позе лежащую наплотном бархатном покрывале с горой подушек в изголовье: легкая белая одежда изхлопка, длинные изящные лодыжки в кожаных сандалетах, похожих на те, что носилив библейские времена, прекрасное во сне лицо с высокими скулами и нежнымподбородком.

Я не мог сожалеть о том, что возобновил эту дружбу. Не мог.Но я все время повторял одну и ту же клятву: «Дэвид Тальбот, ты не причинишьвреда этому созданию. Меррик найдет выход, знания ей помогут, ее душа одержитпобеду, как бы низко ни пали я и Луи».

Затем, тщательно обследовав номер и убедившись, чтозаказанные цветы расставлены как подобает: на журнальном столике в гостиной, написьменном столе, на трюмо, – что в ванной изобилие косметики, а в шкафувисит толстый махровый халат и стоят тапочки, что бар заполнен маленькимибутылочками, а рядом с ними возвышается бутылка рома, купленная мною накануне,я поцеловал Меррик, оставил на тумбочке ключи и ушел.

В коридоре пришлось задержаться на минуту у стола портье,который в обмен на соответствующую мзду заверил, что даму не будут беспокоить,что она может оставаться в гостинице так долго, как сама того захочет, и каждоеее желание будет исполнено.

Я решил прогуляться до нашей квартиры на Рю-Рояль.

Однако в красиво освещенном и несколько суматошном вестибюлегостиницы я вдруг почувствовал слабое головокружение. Мне показалось, будто всевзоры, причем отнюдь не доброжелательные, направлены в мою сторону.

Я сразу остановился и принялся шарить по карманам, словно впоисках сигарет, а на самом деле внимательно оглядываясь по сторонам.

Ничего необычного – ни в интерьере холла, ни в заполнявшейего толпе. Тем не менее на улице меня вновь охватило прежнее ощущение: будтовсе прохожие смотрят на меня и, проникая взглядами сквозь мою смертную оболочку– что, надо заметить, отнюдь не легко, – догадываются, кто я такой и какуюугрозу представляю.

Застыв на месте, я вновь огляделся. Ничего подобного непроисходило. Напротив, носильщики сердечно улыбались, стоило нам встретитьсявзглядами.

Я продолжил путь на Рю-Рояль.

И вновь неприятное ощущение повторилось. Хуже того, на этотраз мне показалось, будто меня замечают не только прохожие, что люди подходят кокнам магазинов и ресторанов специально, чтобы поглазеть на меня, аголовокружение, которое я испытывал впервые с тех пор, как стал вампиром,только усилилось.

Мне стало весьма не по себе. Я даже подумал, не является лиэто результатом такого тесного общения со смертной, ведь я никогда прежде нечувствовал себя таким уязвимым. Благодаря смуглой коже я мог совершеннобезнаказанно вращаться в мире смертных. Все мои сверхъестественные чертыскрывал темный цвет кожи, а глаза, хоть и блестели чересчур ярко, были черными.

И все же всю дорогу до дома меня не оставляло чувствонеловкости, как будто люди украдкой глазеют на меня.

Наконец, когда я оказался в трех кварталах от квартиры,которую мы с Луи и Лестатом делили на троих, я остановился и прислонился спинойк черному металлическому фонарному столбу – совсем как это делал когда-тоЛестат.

Оглядев прохожих, я снова успокоился.

Но тут меня что-то перепугало, и я невольно задрожал какосиновый лист. На пороге какого-то магазина стояла Меррик, сложив руки нагруди. Она посмотрела на меня немигающим укоризненным взглядом, а потомисчезла.

Разумеется, на самом деле никакой Меррик там не было, ноявственность видения наводила ужас.

Позади меня шевельнулась тень. Я неловко обернулся и вновьувидел Меррик. Одетая во все белое, она шла, устремив на меня мрачный взгляд, апотом вдруг исчезла, слившись с тенями, в проеме двери другого магазина.

Я был ошеломлен. Здесь явно пахло колдовством, но как моглооно подействовать на вампира? А ведь я был не простым вампиром, а ДэвидомТальботом, когда-то жрецом макумбы. Покинув мир смертных, я часто виделпризраков и духов и знал, на что они способны. Мне было известно многое и оМеррик, но никогда прежде не доводилось стать свидетелем или объектом подобногоколдовства.

В такси, проехавшем по Рю-Рояль, тоже сидела Меррик ипристально смотрела на меня. Прекрасные волосы были распущены – совсем так, какв отеле, где я ее оставил.

А когда я обернулся, совершенно уверенный, что она стоит заспиной, то увидел ее фигуру на балконе.

Вид у Меррик был грозный. Я задрожал. Как глупо! И как всеэто мне не нравилось.

Я не сводил глаз с фигуры на балконе. Ничто не могло бызаставить меня сойти с этого места. Фигура поблекла и растаяла. Улица вокругнеожиданно опустела, хотя на самом деле повсюду было полно туристов и ссоседней Рю-Бурбон до меня доносилась музыка. До сих пор я ни разу не виделстолько цветов, усыпавших бутонами кружевные железные решетки, и стольковеликолепных лиан, карабкавшихся по выветренным фасадам и старым оштукатуреннымстенам.

Заинтригованный и злой, я вернулся на Рю-Сент-Анн, чтобывзглянуть на кафе, из которого мы только что вышли. Как я и ожидал, там быломножество посетителей, так что немощный официант не знал покоя.

А посреди зала сидела Меррик в пышной белой юбке, стоявшейколом, словно сшитой из картона. В следующий миг и это видение, разумеется,исчезло.

Но самое главное, в кафе теперь буквально яблоку было негдеупасть. Так должно было быть и в момент нашей с Меррик встречи. Интересно, какей удалось избавиться от посетителей? И что она теперь делает?

Я пошел обратно. Осыпанное тусклыми звездами небо надголовой было типично южным – синим. Отовсюду слышались смех и веселыеразговоры. Вот она, реальность: теплый весенний вечер в Новом Орлеане, когдатротуар кажется мягким под ногами, а звуки, долетающие до ушей, сладостны иприятны.

И все же мне опять показалось, что все вокруг смотрят наменя. Особенно не скрывала этого парочка, переходящая улицу на углу. А затем яувидел вдалеке Меррик и на этот раз отчетливо различил на ее лице выражениезлорадства, словно она радуется моему смятению.

Я тихо охнул, когда видение исчезло.

– Как она это проделывает, вот что непонятно! – вслухпробормотал я. – И зачем ей это понадобилось?

Я быстро направился к дому, не зная еще, войду ли я в него,когда вокруг меня творится такая чертовщина, но стоило мне приблизиться к нашейподъездной аллее, которая начиналась за большими арочными воротами,обрамленными кирпичной кладкой, как я увидел самое страшное видение из всех.