– Я готов защитить вас даже от разъяренной толпы, если будет на то воля Творца.

– А если не будет? Ваш дар действует на людей, а борги не совсем люди… Так что, брат мой, я полагаюсь на вас не больше, чем на пустой мешок.

Щеки священника порозовели, губы сжались. Или это только почудилось Калебу?

– У нас на Полярной говорят: не щупай товар, пока не купил, – пробормотал брат Хакко. – Мой дар действует на всех гоминидов, сьон. Скоро вы в этом убедитесь.

– Хмм, на гоминидов… На животных тоже? Если нам встретится зверь с клыками в палец, вы и его сумеете очаровать?

– Для защиты от зверей есть роботы. Охотник нам не нужен.

– Нам? Это, брат Хакко, неопределенное понятие. Есть мы трое, научная экспедиция Архивов, и Высокая Коллегия, озаботившись проблемой безопасности, решила, что нашей группе необходим Охотник. И есть вы, наблюдатель от Монастырей… Наблюдайте в свое удовольствие и молитесь Бозону Творцу, Всемогущему Кванту и Святым Суперструнам! В ином качестве вы мне не нужны.

– Смиренно принимаю ваши слова и ваше решение, – процедил монах сквозь зубы. – Тем не менее, достойный сьон…

– Брек! – громко и властно произнес капитан Ковальский. Он следил за перепалкой, раскачиваясь на носках вверх-вниз и поворачивая голову, будто орудийную башню, то к одному, то к другому спорщику. – Брек! Я ожидал чего-то подобного, так как вы еще не команда, не экипаж, связанный общими целями, а сборище идиотов. – Тут капитан покосился в сторону доктора Десмонда с его неизменной улыбкой. – Едва очутившись на моем корабле, вы затеяли свару, а это недопустимо! Сьона Кхан спросила, есть ли другие правила… Есть. Например, вы должны снять свои тряпки и облачиться в полетные комбинезоны… Но главное правило – никаких ссор на борту! Никаких! – рявкнул Ковальский. – Людвиг этого не понимает!

Калеб не был удивлен – в странствиях по Великим Галактикам ему доводилось летать на кораблях, считавшихся почти одушевленными существами. Интеллектронным модулем комплектовали суда-разведчики типа «Людвига Клейна», уходившие в Дикие Галактики, к рубежам Распада, а также корабли Ордена Защиты Среды Обитания и других ликвидаторов чрезвычайных ситуаций. Удовольствие дорогое, зато можно перебросить груз и людей без многочисленной команды, которую приходится снабжать воздухом, пищей и жизненным пространством. Однако бортовой компьютер с интеллектом, равным человеческому, отличался странными фобиями и капризами. Самой распространенной причудой был взгляд на пассажиров и капитана как на элементы структуры корабля, которой полагалось находиться в максимально точном гомеостатическом равновесии. Любой конфликт на борту расценивался как дестабилизация и мог иметь самые серьезные последствия для неуживчивого экипажа. По этой причине интеллектронные суда снабжались устройством гибернации.

– Повторяю, – сказал капитан, – никаких склок и проявлений неприязни! Даже голос не повышайте! Только вежливые дискуссии, без упоминаний крови, резни, мятежей и разъяренных толп! Иначе отправитесь в холодильник до конца путешествия! Ясно?

Пять пассажиров кивнули. Потом Дайана Кхан окинула взглядом оранжерею и прошептала:

– Он… ваш Людвиг… все слышит? Прямо сейчас?

– Сейчас, милая сьона, он спит, но, пробудившись, будет все слышать и видеть – все, что происходит на борту. Но так как он не человеческое существо, ему непонятно, с чего один придурок орет на другого. А потому, сьоны, мир, мир, когда вы под оком Людвига! – Внезапно капитан ухмыльнулся. – По пути у нас будет две остановки, и вы можете свести счеты, покинув корабль. Только глотки друг другу не перережьте! Я обязан доставить вас на Борг живыми, и я это сделаю, клянусь Великими Галактиками!

Калеб смотрел на девушку. Смотрел так, как умеют Охотники – искоса, незаметно, словно бы интересуясь зарослями плюща за ее спиной. Прошло четыре дня, как он покинул Опеншо, и воспоминания об Инес ар ‘ Гауб, ее покорных губах и робких ласках, были еще свежи. Дайана Кхан походила на вдову несчастного Гауба не больше, чем брат Хакко на брата Павла с заштатной планетки в Галактике Пяти Спиралей. Как и эти два монаха, Инес и Дайана казались существами разных пород, и их несходство, отличия облика, голоса, одежды, чаровало Калеба, ибо он ценил в женщинах разнообразие. Женщин он любил, и они отвечали ему взаимностью. Охотник слишком одинок, и труд его слишком опасен, чтобы пренебречь теплом и кратким забвением, какое обещают их тела. Но эта авалонка выглядела такой холодной, такой далекой и печальной… Ее глаза и губы не сулили радости.

– Старт через шесть часов. У вас будет время, чтобы натянуть комбинезоны и распаковать свой багаж, – сказал капитан. – Теперь пройдем в рубку. Людвигу пора проснуться и познакомиться с вами.

Они перебрались в коридор, миновали отсек гибернации и жилые каюты – на дверях были написаны их имена – и остановились в поперечном проходе, соединявшем палубы «А» и «Б». Здесь находились гравилифты, которые вели на нижний уровень, из жилой зоны в трюмы и ангары, а напротив них – массивный люк. Ковальский открыл его, приложив к замку браслет коммуникатора.

Рубка встретила их непроницаемой тьмой. Она была узкой и тесной, и шесть человек едва поместились за пилотским ложементом. Капитан на ощупь обогнул его, что-то сделал в темноте, и тут же вспыхнул свет. В воздухе раскрылись экраны внешнего обзора, зажглись сенсорные панели, скользнул алый блик над пультом управления оружием, с тихим звоном включился навигационный модуль. Рубка словно ожила: перемигивались на панелях огоньки, слева от кресла пилота повисла схема внутренних коммуникаций, навигатор снова зазвенел и озарился зеленым – знак того, что полетная легенда считана в блок прокладки курса.

Ковальский погладил пульт широкой ладонью, словно дитя приласкал.

– Просыпайся, лентяй! Пора за работу.

– Готов служить, капитан. Начал расчет первого прыжка, а их, кажется, будет немало. Далеко же мы собрались!

– Как думаешь, долетим?

– Не сомневайтесь.

Голос! Калеб увидел, как вздрогнул священник, как доктор Аригато Оэ открыл в удивлении рот, как взметнулись ресницы его красавицы супруги. Голос Людвига был ни мужским, ни женским – мальчишеский дискант, какой бывает лет в десять-двенадцать, до начала мутации. Причуда капитана?.. Очень, очень странная! На кораблях, где он бывал, звучали женские голоса, контральто или сопрано. Понятный выбор для пилотов, чья жизнь проходит в замкнутом пространстве и часто – в полном одиночестве.

Снова раздался тонкий мальчишеский голос:

– Кто эти люди, капитан?

– Наши пассажиры, Людвиг, наш новый экипаж. Экспедиция за Край Распада.

Ковальский стал называть имена, Людвиг слушал, только один раз перебив капитана, когда тот добрался до прекрасной авалонки.

– Приветствую вас на борту, сьона Дайана. Женщины здесь бывают нечасто, особенно такие красивые.

– Вы ему понравились, сьона, – сказал капитан. – Думаю, он захочет с вами говорить. Будьте снисходительны, он тоже нуждается в приятном обществе.