– Цето. Давно не виделись. Ты постарел.

– Элариан. Ты… выглядишь невероятно, – пробормотал он, и Ашер, не удержавшись, закатил глаза.

– Итак, – отвлек он Элариана, избавив Цето от мучений.

– Как я уже сказал, мне нужна какая-то вещь Милы. Или Райи. На случай, если обе находятся в одном месте.

– У меня ничего нет, – признался Ашер. Покосившись на Цето, он понял, что у того тоже.

– Что ж, тогда все усложняется. И потребует больше времени.

– У нас нет… – начал было Цето, но Ашер поднял руку.

– Он это знает, – буркнул он, и брат замолчал.

– А что ваши лазутчики? У вас их нет?

– Разумеется, есть. Но в случае, если Ролан проявится в человеческом мире, он явно будет маскироваться.

– И все-таки, нужно это перепроверить. Но сначала займемся вот чем.

Элариан поднял руки. Он обратил ладони к потолку, и на них стала концентрироваться темная энергия, собираясь в подобие темного опала. Глаза Элариана засияли, символ у него на коже, рядом с сердцем, засветился, прожигая кожу еще глубже, чем раньше. Знак представлял собой две простые стрелки, обращенные в одну сторону и заключенные в круг.

– Подойдите, – предложил Элариан, и Цето шагнул вперед. – Откройте свое сердце.

– Это что, предложение руки и сердца? – спросил Цето, но сделал то, о чем его попросили.

– Клянусь, что расскажу Райе о каждом твоем слове и о каждой твоей детской выходке, – прошипел Ашер, надеясь, что Цето все-таки сможет держать свой длинный язык за зубами, прежде чем кто-нибудь прибьет или зарежет его.

– Прежде чем вы спросите: это пойдет вам на пользу. Ваши резервы истощены. Нужно, чтобы ваши раны исцелялись быстрее. – Сказав это, он прижал темные камни к груди Ашера и Цето, вдавив их в кожу напротив сердца. Камни шипели и дымились, горели как огонь, и, когда Ашер уже хотел остановить брата, все кончилось, Элариан отступил.

– Проклятье, – теперь выругался Ашер, проведя рукой по груди. Хотя внешне ничего не было заметно, но он чувствовал эффект. Тепло. Оно расширялось, распространялось по телу, заполняя его до кончиков пальцев. Ашер с любопытством развязал повязку, скрывавшую предплечье и правую ладонь.

– Мне жаль, – произнес Элариан, и в его голосе прозвучало искреннее сожаление.

Ашер понимал, что его правой руке вряд ли что-то поможет. Предплечье, ладонь и пальцы были покрыты толстыми золотистыми и черными рубцами. По крайней мере, он не лишился пальцев. Не говоря ни слова, Ашер сотворил изысканную черную перчатку, которая доходила точно до запястья. Затем он превратил свой костюм в дым – и тут же облачился в новый. Цето тоже сменил свою изорванную куртку. Элариан тем временем коротким движением размял пальцы.

– Итак, теперь вы чистые. – Он ухмыльнулся.

– Разве тебе было не все равно? – полюбопытствовал Цето с некоторой подозрительностью.

– Ничего такого. Просто исцеляющие камни. Я наполнил их своей энергией и передал ее вам.

– И это ты называешь ничего такого? – удивился Цето.

Ашер тоже был удивлен – и в то же время нет. От всех этих символов на коже Элариана должен был быть какой-то толк, учитывая, что цену за них он заплатил немалую.

– А теперь мы должны заняться тем, для чего мы здесь собрались. Мы можем… – начал Элариан, но Ашер больше его не слушал.

Пронзительный высокий голос раздался в его сознании, вибрация пронзила его тело, и ему не оставалось ничего, кроме как закрыть глаза и стиснуть зубы. Он невольно прижал руки к вискам. Что это? Что?..

«Ашер!»

Тяжело дыша, он снова открыл глаза, чувствуя, как эхо его собственного имени до боли сильно отдается в голове. Его сила, его тьма – они бушевали в нем, словно дикий зверь, который бродит за решеткой, ожидая лишь момента, когда кто-то его освободит… Похоже, они дождались своего шанса.

Он ощутил, как Элариан коснулся его плеча, затем заставил отвести руки от висков, коснулся их сам и сосредоточился. Ашер вздрогнул, когда ощутил энергию своего брата как серию усиливавшихся электрических ударов, направленных на него. Он попытался сопротивляться, крик Милы снова зазвучал в его мыслях. Отпустив Ашера, Элариан отошел от него.

– Это не совсем так, – непонятно произнес он.

– Что, на хрен, тут происходит? Что именно не совсем так? – возмутился Цето.

Ашер пристально посмотрел на Элариана. Тот тем временем, отдышавшись, опустил руки. Боль ушла. Все линии на руках и ладонях Элариана засветились. Он привел в действие собственную магию, собственную силу.

– Похоже, брат, у тебя все-таки есть что-то, что принадлежит Миле. – Элариан пристально посмотрел на Ашера.

– И ты тоже ее слышал. – Ашер не сошел с ума, ему не померещилось.

– Она зовет тебя. Невероятно. Ты носишь в себе крошечный след ее энергии, ее частицу. Когда это произошло? Как? Если она аномалия, может, она способна передавать кому-то часть своей энергии?

– О, о! – донеслось со стороны Цето, который, скорее всего, как раз сейчас вспомнил о том, что он по этому поводу говорил Ашеру – и о том, как ему за это досталось.

– Так ты можешь ее найти? – настойчиво спросил Ашер, не приближаясь к Элариану. Он ничего ему не выдаст. Не скажет, что Мила понятия не имела, что сделала, и о том, что эта ее способность – самое малое, о чем ему стоит беспокоиться.

Элариан сатанински улыбнулся, его глаза загорелись алым огнем.

– Уже нашел.

– Что ты здесь делаешь?

Рахель что-то скрывала, это было очевидно. Иначе Тариэль не стал бы вопреки запретам отслеживать ее энергетический след с помощью заклинания, чтобы отправиться за ней. Но он даже не мог представить, что обнаружит.

Тариэль стоял на Староместской площади в Праге. Кругом бушевала гроза. В нескольких метрах от него находились Рахель и Ролан, справа – еще одна бездыханная Вечная, вероятно, возлюбленная Цето, какой-то мертвый Темный, а за ними – Мила, вместе с шавками Ашера.

Проклятье. Тариэль уже обнажил меч, но никто не шелохнулся. Все были настороже, все готовы драться. Темные псы застыли перед Милой, охраняя ее. Их шерсть стояла дыбом, от них поднимался густой дым, масло, которое капало с них, тихо шипело, падая на мокрую землю. Тариэль уже знал, каковы они в ярости, но сейчас все было по-другому. Они не просто разъярены – они разорвут любого, кто совершит неверное движение.

Мила выглядела ужасно, и, хотя Тариэль помнил приказ, от ее вида у него сжалось сердце. Повсюду грязь, открытые раны, изорванная одежда, которая почти ничего не скрывала, пепельно-бледная кожа.

– Я же сказала, все это тебя больше не касается, Тариэль. Исчезни! – приказала ему Рахель.