– Он, кстати, был женат?

– Мамуля говорит, нет. Он вроде бы считался недалеким,с придурью, проще говоря, хотя мама могла напутать, и это кто-нибудь другойдураком был.

Женька распахнула дверь, картина при этом едва не слетела,пришлось поддерживать ее рукой. За дверью оказался туалет и душ. Ну, вот и все.Осмотр закончен.

– На первом этаже под лестницей еще дверь была, –вздохнула Женька, которой наследство упорно не нравилось.

– Хорошо, проверим дверь и начнем выгружаться.

Покидая спальню, я обратила внимание на то, что в двериторчит ключ, и подумала: брат с сестрой, скорее всего, не особо ладили, хотя,может быть, просто предпочитали иметь личную территорию, не досаждая другдругу. Спустившись по лестнице, мы увидели еще дверь, запертую, но с ключом взамке. И через мгновение оказались в подвале. Двигаться здесь можно было вполный рост, что существенно облегчало осмотр, но ничего заслуживающеговнимания мы не обнаружили: полки для хранения банок, контейнеры и несколькопчелиных ульев, разумеется, пустых.

– Надо подогнать машину к дому и перенести вещи, –сказала я, когда мы выбрались из подвала. – А знаешь, по-моему, все не такуж плохо. Перед домом хоть и маленький и весьма запущенный, но самый настоящийпарк. Кстати, надо привести его в порядок. Наймем кого-нибудь скосить траву,избавимся от крапивы, дорожки расчистим…

Женька едва заметно поморщилась.

– Это ж сколько времени займет… Не представляю, что мыбудем здесь делать.

– Я же сказала – крапиву дергать. Если мы сможемпривести участок в приличное состояние, твоя собственность сразу же подниметсяв цене, – добавила я, решив направить Женькины мысли к позитиву. Она опятьпоморщилась.

– Крапиву дергать я не против, но… может, нам сегодняпереночевать у соседки? Этой, как ее…

– Надежды Николаевны, – подсказала я.

– Точно. Она приглашала.

– На всякий случай напоминаю, – начала ясурово. – Твоя тетка умерла не здесь, а в больнице, так что если в твоейголове бродят всякие глупые мысли…

– Ты лучше скажи, ну на фига нормальному человеку дверьв комнату гвоздями заколачивать?

– О господи, – простонала я. – Мы же всерешили…

– Это ты решила. Вот что хочешь говори, а дом мне ненравится. И ночевать я здесь ни за что не останусь. Да я здесь не усну, а еслиусну, непременно какая-нибудь гадость приснится. Уж я-то знаю.

– Я не собираюсь жить у соседки. Если ты намеренавалять дурака – пожалуйста, но только без меня. Утром я уеду, мне роман писатьнадо. Так что вещи можно не распаковывать.

– Ты в самом деле хочешь здесь ночевать? – чуть неплача спросила Женька.

– Конечно. Надо выбрать комнаты для жилья, навести тампорядок. Здесь пыли скопилось – не продохнуть. На кухне тоже следует убраться.Сейчас приготовим ужин, поедим и приступим к уборке, как раз до темноты успеем.

– Хорошо, – кивнула Женька. – Толькоесли… – Договорить она не успела, входная дверь скрипнула, мы, как покоманде, замерли и испуганно переглянулись. Только я в досаде хотела отругатьЖеньку: мол, она и себя, и меня запугала так, что от скрипа мы в столбняквпадаем, как услышала женский голос. Кто-то звал от двери:

– Хозяева…

Вздохнув с облегчением, я поспешила на зов.

В дом осторожно вошла женщина лет шестидесяти, в синей юбкеи кофточке с пестрым рисунком, на голове косынка, из-под которой выбивалисьседые волосы.

– Здравствуйте, – сказала она, увидев меня, иулыбнулась: – Приехали?

Подошла Женька, и теперь гостья переводила взгляд с нее наменя, продолжая улыбаться. Мы дружно поздоровались.

– Вы, стало быть, Женя, племянница Дарьи Кузьминичны? –ни к кому в отдельности не обращаясь, спросила женщина.

– Да, – кивнула подружка.

– А я соседка ваша, Кириллова Ольга Степановна, вамИгорь Павлович, адвокат, должно быть, про меня говорил.

– Да-да…

– Ну, вот, будем знакомы. – Ольга Степановна протянуларуку, и мы по очереди ее пожали, представившись.

– Значит, приехали? Мы с Кузьминичной много летдружили, вот я пока за домом и приглядывала. Окна, смотрю, настежь, и машинастоит… Ставни я закрыла на всякий случай, хотя у нас не шалят. Если честно, вдом проще через дверь войти, замок на веранде хлипкий, да и дверь-тостеклянная. У нас, слава богу, все тихо, воровства давно не было. Но дом-то наотшибе, я уж так, для порядка.

– Вы проходите, пожалуйста, – опомнилась я. –Вот сюда, в столовую. Может быть, чаю? Я сейчас в машину сбегаю…

– Не беспокойтесь, – замахала руками ОльгаСтепановна. – Я на минуточку. Вам сейчас не до гостей. Надолго приехали?

– Пока до выходных.

– Ага. Вот и славно. И мне спокойней, под присмотромдом. Продавать будете?

– Да, наверное, – наконец-то обрела Женька голос.

– Дом-то больно большой да ветхий, но, может, кто икупит, среди московских дачников поспрашивать надо. Значит, до выходных? Я вотпо поводу денег сказать хотела, тех, что Кузьминична на похороны оставила. Уменя на все бумаги есть, и на гроб, и на венки… поминали ее в столовой, вгороде, десять человек было, чек я тоже сохранила. Осталось у меня три тысячи,я и бумаги, и деньги принесу. Вы уж извините, что я тут хозяйничала, но адресавашего отыскать не могла, а Задорнова на ту пору не оказалось…

– Спасибо вам огромное, – сказала Женька изаверила, что чеки ей ни к чему, она очень благодарна Ольге Степановне заучастие и так далее… – Честно говоря, я о тете даже не знала, – разпять повторив «спасибо» и выслушав рассказ соседки о похоронах и поминках,поведала Женька. – Дед умер, и связь между нами оборвалась.