– Извините, – произнес он.

Девушка воззрилась на него, широко распахнув глаза, а потом отвесила низкий поклон.

– Простите, Ваше Высочество, я была недостаточно внимательна.

Раздраженный, он в изумлении уставился на молодую монахиню. Ваше Высочество? Почему, черт возьми, она так его назвала? Ната можно было назвать по-разному, но никак не Высочеством. И пусть его призвал Илиас, новый титул парню совсем не нравился.

– Все в порядке, – все, что ответил Нат, поспешно протиснувшись мимо девушки дальше по коридору и направившись вниз по ближайшей лестнице. Все еще сбитый с толку новой встречей и поведением девушки, он вскоре почувствовал запах еды. Не разбирая дороги, Нат оказался во флигеле для слуг, что располагался прямо рядом с кухней. Запах, исходящий из кухни, был божественным.

Натаниэль неуверенно подошел к двери и заглянул внутрь. В двух горшках на плите что-то кипело и булькало, рядом на столе лежал наполовину ощипанный гусь, в печи выпекался хлеб. Рот Ната наполнился слюной, а в желудке тут же заурчало.

– Вы можете войти, Сын Солнца.

Голос принадлежал полной женщине, которой, судя по виду, было около пятидесяти лет. Ее светлые спутанные локоны были собраны в узел, а сама она одета в простое серое льняное платье, поверх которого был повязан белый фартук. Когда она подняла голову, Нат заглянул в добрые голубые глаза и неуверенно шагнул в кухню. Кроме женщины, в помещении никого не было.

– Меня зовут Вильма, я – дворцовая кухарка. Могу я что-то предложить вам, юный Избранник Илиаса? – Мелкие морщинки собрались вокруг глаз и уголков рта женщины, отчего она выглядела очень добродушной.

Несколько смущенный, Нат прочистил горло.

– Я… Нет, спасибо. Пожалуй, подожду до ужина.

Его живот снова заурчал, и Вильма приподняла бровь.

– Мы все слышали о том, какая история произошла с вами и с Селестой. Вы, должно быть, голодны. Ужин будет не скоро, а пока вам стоит немного перекусить, – с этими словами кухарка повернулась к столешнице и взяла что-то из одной из многочисленных мисок. Нат не знал, что именно это было, но по виду напоминало лепешку. – Вот, попробуйте.

Не раздумывая, Нат запихнул сладкую на вид выпечку в рот. И едва сдержал вздох восхищения. Вкус оказался совершенно иным, чем он ожидал: выпечка была соленой… и невероятно вкусной! На лице кухарки расплылась довольная улыбка. Проглотив лепешку, Сын Солнца вытер рот ладонью.

– Что это было?

Вильма снова вернулась к своей работе.

– Слоеное тесто, фаршированное оливками, беконом, орехами и сыром. – Женщина без лишних слов протянула ему миску, и Нат взял еще один кусок. Едва сунув его в рот, почувствовал, как что-то коснулось его ноги.

– Привет.

На Ната смотрела маленькая девочка с каштановыми кудрями и большими серо-синими глазами.

– Привет, – Нат опустился на корточки, чтобы заглянуть девочке в глаза. – Как тебя зовут?

Девчушка улыбнулась ему, подергав один из своих локонов.

– Лайла. А ты кто такой?

Он взял ее руку и запечатлел на ней поцелуй.

– Приятно познакомиться, Лайла. Я – Нат.

Девочка хихикнула, и по ее щекам растекся легкий румянец.

– Ты мне нравишься.

Нат ответил малышке улыбкой: она напоминала ему его подопечных из детского дома. Лайле определенно не исполнилось еще и шести лет, как и большинству сирот из приюта. Малышка обошла Натаниэля, обняла Вильму за ноги и выудила из миски кусок сытной выпечки, прежде чем влезть на одну из столешниц.

– Лайла, дорогая, что ты здесь делаешь? – Кухарка мельком взглянула на девчушку.

– Я ищу Леле, но нигде не могу ее найти, – надулась малышка.

– Леле – твоя подруга, Лайла? – спросил Нат.

Обрадованная тем, что привлекла его внимание, девочка нетерпеливо кивнула.

– Вы играете в прятки? – продолжал допытываться он.

Лайла затрясла головой, и каштановые кудри взлетели в воздух.

– У Леле редко бывает время поиграть со мной, но она пообещала мне что-нибудь почитать. Я только хотела напомнить ей. – Лицо ребенка засияло, отчего сердце Ната екнуло.

– Значит, твоя Леле старше тебя и выделяет время специально для тебя, а ты, получается, нашла себе хорошую подругу.

Девочка согласно и даже немного гордо кивнула, теребя подол своего нежно-розового платья.

– Леле – моя лучшая подруга, но она уже такая же старая, как и ты! – девочка скривила губки, а Нат еле сдержался, чтобы не засмеяться. – Но Леле красивее тебя, она самая красивая во всем дворце и всегда добрая.

Сын Солнца ухмыльнулся. Может, ему стоит расспросить Симею об этой Леле, звучало так, будто эта девушка действительно была симпатичной. Ведь удалось же ей завоевать сердце маленькой Лайлы. Он предпочитал одну женщину, выбранную по собственному вкусу, чем трех благородных жриц.

– А ты скоро женишься на Леле?

Оторванный от своих мыслей, Нат, шокированный, взглянул на девочку, а потом громко рассмеялся. Он всегда испытывал слабость к наивности, прямоте и честности детей.

– Если исходить из твоих рассказов, твоя Леле просто очаровательна, Лайла, но я все же сильно сомневаюсь, что женюсь на ней.

Девочка разочарованно взглянула на него.

– А почему? Тебе же она нравится.

Натаниэль осторожно убрал с лица малышки один из каштановых локонов.

– Твоя подруга кажется очень милой, но прежде, чем жениться, людям нужно хорошо узнать друг друга.

Озадаченная, малышка снова покосилась на него.

– Но ты ведь уже знаком с Леле.

Нат хмыкнул и растерянно уставился на девочку. Во время прогулки по дворцу с Симеей они встретили множество сестер Ордена, некоторые даже ненавязчиво следовали за ними, не зная, что Нат их заметил. Значит, среди них была и Леле. Нат тряхнул головой. Сестры Ордена не должны его волновать. От него требовалось в течение года жениться на одной из жриц.

Натаниэль глубоко вздохнул. Чтобы сменить тему, он вытащил из кармана две тесемки для волос, сплетенные им для девочек из детского дома. Они всегда прыгали до потолка, когда Нат преподносил им маленькие подарки, и он надеялся, что сможет сделать приятное и Лайле.

– Смотри, Лайла. У меня есть голубая и красная тесьма для волос. Можешь выбрать себе одну.

Он держал ленточки в раскрытой руке, а Лайла смотрела на него.

– Мне правда можно взять одну? А почему?

Нат положил руку на плечико девочки.

– Потому, что ты мне нравишься.

– Я хотела бы голубую, – все еще сияя, произнесла Лайла.