— Пожалуй, я пойду и посмотрю, как там команда без меня. Джон посмотрел на него как на сумасшедшего:

— У тебя не все дома, Макклой. Явно не все дома.

«Возможно», — подумал Брандт, оглядываясь назад. Тёмная фигура стала отступать и скрылась за углом.

«Что же это такое? — подумал он, облегчённо вздохнув. — Почему она меня преследует? И сколько я смогу от неё бегать?»

«Дневник, — подумал Брандт. — Там должны найтись ответы на все вопросы». Он прошагал весь путь до спортзала рядом с Джоном, опасаясь, что зловещая фигура снова появится.

Но она так и не появилась. Поэтому Брандт спокойно отправился домой. «Надо то-то делать, — размышлял он, поднимаясь на порог и закрывая за собой дверь. — Надо что-то придумать, пока призраки вновь не напали на Эбби. Или на меня».

Парень закрылся в своей комнате и стал лихорадочно читать дневник Келли в поисках хоть какой-нибудь зацепки.

«А раньше Келли была очень даже милой, — отметил он. — Хотелось бы мне с ней дружить. Мы бы наверняка понравились друг другу. Но что же с ней произошло потом? Она действительно умерла? И осталась в виде призрака? И теперь нападает на нас, по-прежнему ведя записи в дневнике? Неужели это её тёмная тень преследует меня?».

Вопросы и ничего, кроме вопросов. Ни одного ответа.

Брандт закрыл дневник и поплёлся с ним в отцовский кабинет.

Всё его помещение заполняли книжные полки, но половина из них пустовала. На полу громоздились нераспакованные коробки.

Парень пробежал взглядом по корешкам в поисках книги, которая могла бы ему помочь. Он разглядывал старинные пыльные тома на незнакомых языках. Его отец собирал старые книги с заклинаниями и описаниями ритуалов.

— Не то, не то, не то, — бормотал Брандт, читая названия. — Если бы я только знал латынь.

Оглядев всё, стоящее на полках, он открыл одну из коробок.

На свет появились книги с названиями: «Перерождение в Древнем Риме», «Оккультизм в Сан-Франциско», «Яды, зелья и шумерские боги». Покачав головой, парень положил их на пол.

Наконец ему попалась нужная книга — «Природа зла». И Брандт принялся листать её в поисках ответа на свои вопросы.

«Зло бессмертно, — прочитал он там. — Те, кто следует его путём, могут попасть к нему в рабство. Но зло никогда не уходит само. Оно лишь находит новое пристанище.

Жертвой зла может стать каждый. Даже добрейшие сердца и благороднейшие души порой неспособны противиться ему».

«Так и получилось с Келли, — подумал Брандт. — Зло захватило и изменило её. Зло, обитающее в этом доме».

Ему вспомнились шаги на чердаке. И он сообразил, что там остались вещи Фрейзеров, в спешке покинувших дом. Может быть, среди них найдётся ключ, который поможет понять, что случилось с Келли. И что происходит с ним самим?

И Брандт бросился на чердак, по-прежнему сжимая дневник в руках.

Включил свет. Зажглась голая лампочка, и на полу пролегли резкие тени.

Он начал лихорадочно рыться в пыльных ящиках. Ему попадались детские книжки, сломанные игрушки, старая одежда.

Потом подвернулась фотография в старой деревянной рамке. Парень поднял её дрожащей рукой. Стекло было разбито, снимок выцвел. На нём были запечатлены две светловолосые девчонки двенадцати-четырнадцати лет, стоящие на фоне многоэтажного дома. Они улыбались, обняв друг друга за плечи. Впереди них стоял рыжий и тоже улыбающийся мальчишка. У него не хватало одного из передних зубов.

Это явно были сёстры-близнецы и их младший брат: Келли, Коди и Джеймс.

Снимок был сделан до того, как семья переехала сюда. И все выглядели очень счастливыми. Ведь ещё ничего не случилось. Семья была целой. Келли и Джеймс оставались живыми.

Брандт бросил фотографию обратно в ящик и подумал: «Такого не должно случиться со мной. Ни с Джинни, ни с Мэг, ни с Эбби. Я не допущу подобного». Неожиданно тишину разорвал какой-то звук.

Парень весь напрягся.

Похоже, это был смех. Негромкий девичий смех.

Откуда он доносился? Может быть, снизу?

Брандт спустился по лестнице на второй этаж.

Смех сделался громче. Он огляделся по сторонам. Звук как будто окружал его.

— Эй! — крикнул парень. — Кто здесь? Где ты?

В ответ — только холодный смех… Совесм не весёлый, а скорее злорадный, который становился всё громче, всё пронзительнее. Резкий и неприятный смехю Злой смех.

— Где ты? Где ты? — крикнул Брандт. Зажав уши руками, он перебегал из комнаты в комнату в поисках смеющейся девочки и кричал: — Перестань! Перестань!

Но ничто не помогало. Жестокий смех раздавался у него в голове. Громче. Громче. Как будто девчонка сошла с ума.

Брандт ворвался в свою комнату и захлопнул дверь. Но смех всё продолжался.

— Прекрати, пожалуйста! Я больше не могу! — он даже не слышал собственных криков. Тогда ему пришла мысль включить приёмник. Из динамика ударили звуки тяжёлого металла. Он вывернул регулятор до конца. Однако смех перекрывал даже самую громкую музыку. — Прекрати! Прекрати!

Смех становился громче до тех пор, пока всё тело Брандта не пронзила острая боль.

«Моя голова сейчас лопнет, — подумал он. — Этот смех прикончит меня!»

Брандт распахнул дверь, выскочил в коридор и кинулся вниз. Смех и громкая музыка преследовали его всю дорогу.

Движимый лишь одним желанием — убежать от всего этого, он пулей вылетел из дома и остановился, только оказавшись на тротуаре. В ушах звенело. Всё тело тряслось, будто под напряжением.

Но смех не прекращался, и тогда парень кинулся куда глаза глядят.

«Смогу ли я вернуться домой? — мелькнуло в его голове. — И что же будет в следующий раз?»

Келли наблюдала за бегством Брандта из окна. На её лице играла жестокая улыбка.

«Что это с тобой, Брандт? — усмехнулась она. — Неужели тебе не нравится, что девушка веселится? Тебе наверняка нравится смех Джинни. И Мэг. И Эбби. Так почему же не нравится мой? — Келли вздохнула. Столь примитивная забава ей надоела. Пугать этого парня оказалось слишком просто. И скучно. — Мы с ним должны побольше времени провести вместе, — решила она. Станет гораздо веселее, когда он тоже умрёт. — Тут она увидела, что Брандт вернулся и опаской оглядывает дом. — Будет намного лучше, когда мы станем смеяться вместе, — подумала Келли. — Не могу дождаться этого момента. Но сначала я займусь твоими подружками. А потом уж тобой».

В среду вечером Брандт чуть не подпрыгнул от звонка в дверь, поскольку никого не ждал.