После чего закусил чуть горьковатой подсохшей кожей, которую нащупал на заднице и оторвал.

Выяснилось, что за прошедшую ночь многие пузыри полопались и сами тоже.

Теперь тело его было покрыто многочисленными язвами всевозможных размеров. Некоторые были мокнущими, но зато другие затянулись корками, которые Филимонов осторожно отрывал и, смакуя, отправлял в рот.

Поев, он подполз к вырытой им яме, опустил туда, в самую глубину, руку и, вытащив ее назад, обсосал мокрые пальцы. Так он делал многократно, пока не утолил жажду.

Потом он спал.

Ему приснилась собака из их двора, имя которой он так и не вспомнил. Собака смотрела злыми глазами и вызывающе, с хрустом, грызла какую-то кость.

Филимонов обиделся и швырнул в нее гранату, взорвал к чертовой матери.

От собаки ничего не осталось, и он потом долго плакал в пустом дворе, жалел ее.

Спустя еще пару дней Филимонов решил пересчитать черточки, которые он каждое утро оставлял на стене.

Вышло, что он ошибся. Их отчего-то оказалось двенадцать, тогда как он был совершенно уверен, что их должно было быть только девять, ну в крайнем случае десять.

Поразмышляв над этим, он понял, что истины уже никогда не узнает, и перешел к своему обычному занятию.

Он с удовлетворением констатировал, что хотя некоторые язвы на теле заживали, но в основном их становилось больше, в частности новые появились на бедрах, где раньше ничего не было. Это означало, что завтра там будет свежая вкусная корка.

Ощупывая себя, он обнаружил три новых больших гнойника: один сзади, на жопе, два около шеи, с правой стороны.

Кроме того, помимо обычных, привычных для него воспаленных покраснений под мышками образовались какие-то узлы желтовато-коричневого цвета. Когда Филимонов их выдавливал, оттуда вытекала бесцветная и почти безвкусная жидкость.

На локтевом сгибе левой руки он с радостью заметил не виденный им ранее нарыв. Причем он был необычный, какой-то темный — то ли черный, то ли коричневый, толком он так и не разобрался. Филимонов решил его пока не трогать, дать ему пару суток, чтобы созрел как следует.

В этот день он отправился спать пораньше, как только зашло солнце.

Он теперь вообще спал гораздо больше, сильно уставал, поскольку очень много сил уходило на пропитание.

Но снов уже никаких не видел.

Как-то Филимонов проснулся еще до рассвета от необычного ощущения. Земля вокруг него тряслась.

Он услышал какие-то раскаты, испугался и потому не сразу догадался, что скорее всего это взрывы.

Потом до него донеслись отдаленные выстрелы, и он окончательно понял, в чем дело.

Где-то там наверху шел бой.

Филимонов с трудом дождался утра, хотя все равно увидеть ничего не мог. Бой стал гораздо ближе, один раз грохнуло так, что сверху посыпалась земля, а в ушах зашумело.

Филимонов пересчитал черточки на стене. Он теперь постоянно это делал, иначе все забывалось и путалось. Черточек оказалось четыре по десять и еще две.

Он добавил к ним одну новую, забился в угол и стал напряженно ждать.

Неожиданно что-то просвистело, а потом он увидел, как над ямой полыхнуло. Почти сразу раздался оглушительный грохот, и Филимонов потерял сознание.

Когда он пришел в себя, снова было тихо, даже очень тихо, еще тише, чем раньше. Эта тишина давила и пульсировала в ушах.

Филимонов открыл глаза, пригляделся и в ужасе увидел, что яма, которую он когда-то вырыл и которой пользовался как колодцем, исчезла.

В отчаянии он повернулся в другую сторону и замер от неожиданности. Стены, у которой недавно лежали остатки сгнившей соломы, больше не было. Она переходила в огромную, залитую ярким светом воронку.

Некоторое время Филимонов с удивлением смотрел на образовавшееся пространство, а потом быстро пополз туда.

Уже почти выползая из воронки, он вдруг наткнулся на чье-то тело, свежий труп. Тело принадлежало молодой девушке, но для Филимонова это не играло никакой роли.

Гораздо важнее было, что оно еще не остыло. К тому же оказалось, что у девушки оторвана нога.

Филимонов, не раздумывая, приник к кровоточащей ране, с наслаждением впился в теплое пахучее мясо остатками зубов.

В это время с другой стороны воронки, на пригорке, показался бронетранспортер, на кузове которого вольготно расположились двое солдат.

— Ни хуя себе! — изумленно произнес один из них. — Глянь, Русик, вампир!

Названный Русиком повернулся и в свою очередь в ужасе открыл рот.

Да и было от чего прийти в ужас. В нескольких метрах от них косматое, голое, сплошь покрытое язвами и нарывами скелетообразное существо, урча от удовольствия, пожирало труп.

Слегка контуженный взрывом Филимонов не услышал шума мотора. Но он краем глаза заметил тень, которая вдруг легла неподалеку.

Филимонов оторвался от трупа, повернулся и с недоумением уставился на солдат.

Значит, все-таки его нашли, в конце концов за ним приехали. Лиц приехавших он, правда, не узнал, но понял, что это свои.

Филимонов радостно заулыбался. Улыбка у него вышла жутковатой, даже не улыбка, а какой-то кровавый оскал.

Он хотел что-то сказать, но, во-первых, никак не мог сообразить что, а во-вторых, голоса у него все равно не было. Голос пропал уже давно, он даже не помнил когда.

Руслан некоторое время в безмолвном страхе смотрел на него.

— Еб твою мать! — внезапно произнес он и, больше уже ни секунды не размышляя, поднял автомат и выпустил очередь.

Филимонов упал и мелко задергался.

— Во бля, какие дела! — глубокомысленно подвел Руслан итог произошедшему.

Больше ни он, ни его товарищ не произнесли ни слова.

Филимонов все еще тихо трясся, пока бронетранспортер, перевалив через пригорок, постепенно исчезал вдали.

Когда же он исчез окончательно, Филимонов вдруг успокоился и облегченно замер, уставившись в синее бескрайнее небо.

На лице его так и застыла счастливая, безмятежная улыбка.

— Смотри, змея! — крикнул он.

Она крепко схватила его за руку, расширенными глазами глядя на длинное извивающееся темное тело.

Змее было не до них, она торопилась куда-то, скользя вдоль уходящей вверх дороги.

Застыв, они еще долго смотрели ей вслед, прежде чем решились идти дальше.

Спустя полчаса они вновь остановились. Навстречу, из-за поворота, кто-то шел.