Она качает головой, и Йоахим замечает, что он весь разгорячился, вспотел и что у него появилась боль в груди.

— Это из-за денег? Потому что он богат?

— Как ты можешь такое говорить? — сразу же резко отвечает она с искренним негодованием.

Разумеется, она не та, кто будет думать только о деньгах. Йоахим теперь сам себе противен за то, что сорвалось у него с языка.

— Прости, я не хотел этого сказать.

Он может попросить прощения, но вернуть сказанное уже нельзя. Она долго молча сидит перед ним. Потом снова начинает говорить, но уже другим голосом. На этот раз она говорит так, чтобы было понятно, что она действительно тщательно обдумала то, о чем сейчас пойдет речь:

— Если я этого не сделаю, если я не вернусь всем своим существом в свою прежнюю жизнь, я никогда себе этого не прощу. Мне становится страшно от мысли о том, что я уже упустила. Я ненавижу себя за то, что бросила своих собственных детей. Сколько лет прошло впустую! Три года жизни моих детей — тебе этого не понять… Они думали, что мать умерла.

Она наклоняется вперед, закрывает лицо ладонями и плачет. Йоахим поднимается. Его тело сделалось каким-то оцепенелым, будто оно стало чьим угодно, но только не его — ему видно это словно со стороны. Он садится на корточки и обнимает ее. Потом поднимается, тянет ее за собой, держа за руку, пока они выходят из ресторана подальше от посторонних взглядов.

На улице он снова обнимает ее. Замечает, что она не сопротивляется, доверяясь ему. Они долго так стоят — пока оба уже не в состоянии плакать. Он вдыхает сладкий нежный запах, исходящий от нее. Он прекрасно ее понимает. И это самое страшное. Он понимает, что она должна это сделать.

— Неужели это нужно сделать так поспешно, неужели ты уже все решила? — все-таки спрашивает он.

— Для нас это единственный вариант.

Он кивает. Это невыносимо. Он не хочет ее отпускать.

— А теперь я должна идти, — шепчет она, потихоньку высвобождаясь из его объятий, и что-то говорит о том, что ей еще предстоит пройти несколько тестов завтра.

Но Йоахим уже не слушает, у него слишком тяжко на душе. Она заправляет прядь волос за ухо, а он старается запомнить этот жест. Неужели он действительно больше никогда не увидит, как она это делает? Он больше не будет видеть ее мирно спящей рядом, просыпаясь каждое утро.

— Они ждут меня. Машина ждет…

Она смущенно потупила взгляд, а он понимает, что она имеет в виду Эдмунда. Значит, она об этом уже договорилась с ним. С Эдмундом.

Человек три года разыскивал свою пропавшую Елену. Во вторник утром он получил сообщение от бизнес-партнера: тот видел женщину, похожую на его супругу. Эдмунд не стал терять времени и в тот же вечер отправился на остров на своем самолете. Ночь он провел на скамейке перед кафе в костюме, сшитом по индивидуальному заказу и стоящем несколько тысяч крон. Проснулся с первыми лучами солнца и не отводил глаз от кафе, спрашивал о своей Елене, звал ее, пока не встретился с ней.

Йоахим покачал головой.

— А то время, которое мы провели вместе… Ты ведь не забудешь его? — шепчет он.

— Нет, я никогда не смогу забыть тебя… Конечно же, не смогу, — отвечает она так же тихо и нежно.

Ее взгляд наполнен любовью, и ему приходится взять себя в руки, чтобы снова не обнять ее. Он засовывает руки в карманы. Стоит возле нее с опущенными плечами и говорит — она слышит в его голосе горе:

— Я понимаю, что ты должна так поступить, я действительно это осознаю… Но я отдал бы все на свете, чтобы этого не случилось. Я буду всегда думать о том, как бы сложилась наша совместная жизнь. Ты должна об этом знать. Каждое утро, когда ты будешь просыпаться, я буду сидеть и думать о том, что ты уже проснулась. Мне будет не хватать тебя. — Он ненадолго замолкает. — Я не останусь на Кристиансё. — Произнесенные слова изумляют его самого: это решение он принял вот только что; но так и должно было быть, он уверен в этом на все сто процентов. — Я перееду в Копенгаген, я больше не смогу жить там, без тебя не смогу. Но ты всегда сможешь найти меня. Если только…

Он так и не закончил фразу. Луиза ничего не говорит, лишь начинает с беспокойством переминаться с ноги на ногу. Пришло время расставания, они должны расстаться. Ему хочется снова обнять ее, но она упреждает его, отступая на шаг. Она силится улыбнуться, но вместо этого получается какая-то гримаса.

— Может быть, ты сможешь мне написать как-нибудь… со временем, — отвечает она, пытаясь говорить бодрым голосом.

Йоахим смотрит на нее. Затем его осеняет. Она тоже подумала о том, что он будет сидеть там, в своем кабинете, расстроенный, злой. И это будет по ее вине.

— Да плевать я хотел на эту писанину! Я просто хочу, чтобы ты была моей, — шепчет он.

Его голос недостаточно силен, чтобы были слышны все слова, и они теряются на полпути. И она отступает еще на один шаг.

— Луиза…

Она качает головой. Это уже ничего не даст. Она поворачивается и уходит. Йоахим продолжает стоять, хотя ему тоже следовало бы уйти, вместо того чтобы провожать ее взглядом: это почти мазохизм — смотреть, как она идет вдаль по улице, не оборачиваясь, как садится в огромный автомобиль. Она знала еще в ресторане, что уедет сейчас. Автомобиль ждал ее, а теперь он разворачивается и проезжает мимо Йоахима. Луиза сидит на заднем сиденье, а впереди сидит мужчина, которого он раньше не видел.

В это время на светофоре загорается зеленый. Наконец-то Йоахим снова может двигаться. Он проходит несколько метров вслед за автомобилем по направлению к Ратушной площади, его взгляд прикован к красным точкам его задних огоньков. Может быть, есть такие слова, которые смогли бы вернуть ее к нему, только вот он пока их не нашел?

Йоахим останавливается. Красные огоньки смешались с огоньками прочих автомобилей. Луиза уехала.

В этот день солнце сияет в безоблачном небе. В такой день она должна возвращаться домой. Елена сидит в автомобиле и не может решить, в какое окно выглядывать, ведь она даже не знает, где находится ее дом, и тем более, как он выглядит. Но ее не покидает мысль: а что, если она опознает его? Что, если они приедут, и она поймет, что видит это все не в первый раз, а это и есть ее родной дом? Поместье Силькеборг. Она шепчет это слово самой себе и замечает, как водитель поглядывает на нее в зеркале. На нем костюм, в котором, как ей кажется, он больше похож на банкира. Но это личный водитель Эдмунда, который уехал заранее, чтобы подготовить детей к ее приезду. Последние дни без Йоахима были самыми ужасными. Она совершенно не знала, что ее ждет. И психиатры не оставляли попыток восстановить ее память.

Врачи надеются, что возвращение к детям поможет в этом. Такие примеры известны за границей, пояснял Ханс Петер Росенберг, один из самых известных психиатров Дании, к которому обратился Эдмунд. Росенберг принимал участие в научных конференциях за рубежом по самым различным формам утраты памяти, связанными со стрессом, с травмами, как физическими, так и психологическими. В отношении Елены он был убежден, что это случилось из-за травмы головы. Должно быть, это двойной удар, двойная травма. Вполне вероятно, что это случилось после того, как она упала с лошади, утверждал Росенберг. Эдмунд нашел ее защитный шлем. Это первый удар. Может быть, второй был во время падения на пароме по пути на Борнхольм?