Ты милый гость мой, ненаглядный, Живой рассказ о старине!.. О! сколько дум, воспоминаний, Какие жаркие мечты! И сколько в грудь младую ты Вдохнул возвышенных желаний! Греми, труба, уж я точу Булат, подъятый из забвенья! Дай руку, К<оля>[101], я лечу С тобой на зарево сраженья! Душа великая Великого Петра, Благослови булат за честь родного края! Он твой, святая Русь! Он твой, земля родная! Сподвижник вековой и чести и добра! <25 марта 1833>

ЛИРА БАЙРОНА{4}

Что ж ты замолк в пустынях мира, Творящий дух, великий человек?.. Увы! о Геллеспонтский брег[102] Разбилась Байронова лира! И струны полные пожрались темной бездной, И дивными играет океан; Последний звук ее взгремел в пучине звездной, Как в храме мудрого торжественный тимпан[103]! Увы, земля! Оплачь свое светило! Кто ж дерзостный, властительный певец Восхитит Байрона и звуки, и венец И прогремит его разбитой лирой? Как может он бессильными руками Исчерпать бездну темных сод И овладеть заветными струнами На дне твоем, священный Геллеспонт? Кто дерзкий юноша с безумною мечтою Дерзнет лазурные пучины облетать И звуки Байрона с волшебною игрою В младую грудь отважно заковать? Никто!.. Но есть еще мгновенья… Когда вскипит свободный океан, Тогда, тогда в минуты треволненья, Как по морю бушует ураган. Чудесные, из бездны выплывают И, натянувшися на скачущих волнах, При грохоте валов, при буре и громах Опять по-прежаему играют… Или когда от дальнего востока Господен гнев — взойдет гроза; И волны бурные гремящего потока Зальют святые небеса, Когда орел неистово играет, Когда земля, как грешница, дрожит, Когда небесный гром гремит И с облака на облак пробегает, — В сей грозный час наш дух трепещет и кипит. О други, там не гром, а Байрон говорит! 1833, март

ЧАША{5}