— Прошу, — врач повел рукой в сторону стола, и она, открыв сумку, достала и поставила на сверкающую поверхность штатив с пробирками.

— Это принадлежит Генетической Службе Бельтайна — видите клеймо? Я не знаю, что находится внутри, но могу предположить, что это генетический материал Линий — Служба не работает с нелинейными. Во всяком случае, не работала на моей памяти. Что же касается вот этого… — контейнер с мозгом занял место рядом со штативом, — то я надеюсь, ВЫ объясните мне, что это такое. У меня есть определенные предположения, но пока они не подкреплены квалифицированным медицинским заключением, у меня нет возможности предъявить обвинение тому, кого я считаю шеф-поваром адской кухни, найденной нами на дне Маклира. Господин Тищенко, мне не к кому больше обратиться. Ни одному врачу на Бельтайне я не могу доверять, за исключением разве что деревенских костоправов, но они вряд ли смогут разобраться в предмете.

Русский врач издал какой-то странный полузадушенный звук, и Мэри подняла взгляд от своих трофеев. Тищенко был бледен, бледен до синевы, до того, что даже седые усы казались темными на фоне побелевшей кожи.

— Сэр?

— Извините, мисс Гамильтон. До меня доходили некоторые слухи, но своими глазами я такое вижу впервые. Мисс Мэри, госпожа майор, я прошу вас, я умоляю — дайте мне сорок восемь часов, — он явно пытался взять себя в руки, чтобы не захлебнуться рвущимися наружу словами. — Дайте мне сорок восемь часов, и я приложу все усилия для того, чтобы у вас на руках оказалось самое полное, самое исчерпывающее медицинское заключение по данному вопросу. Обещаю вам, что я никак не поврежу этот… гм… препарат. Я буду очень, очень осторожен с вашим вещественным доказательством, даю вам слово…

— Пятьдесят шесть.

— Что, простите?

— Я могу дать вам пятьдесят шесть часов, это двое бельтайнских суток. Больше — вряд ли, но на это время можете смело рассчитывать. Как-нибудь отговорюсь. В первый раз, что ли? — Мэри слегка пожала плечами.

— Благодарю вас. Я ваш должник и не забуду этой услуги. Да что я такое говорю, при чем тут я — этого не забудет Империя! — взволнованный врач прижал руки к груди.

— Господин Тищенко, — иронически усмехнулась Мэри, — я надеюсь, вы не сочтете меня самоуверенной нахалкой, но я все же предпочитаю человеческую благодарность государственной. Государство, как правило, тяготится ролью должника и по этой причине бывает не слишком благосклонно к кредитору. То же, собственно, относится и к людям, но в несколько меньшей степени.

Успевший прийти в себя медик понимающе и чуть-чуть высокомерно улыбнулся:

— Как вам будет угодно, мисс Мэри. Я все-таки надеюсь, более того, я совершенно уверен, что у вас будет возможность переменить ваше мнение. Однако это дело будущего, а нам следует вернуться к более насущным проблемам. Итак, вы подремали в катере, пока летели с поверхности на орбиту. Перед этим не спали более двух суток. Чем вы занимались? Это не праздное любопытство, — поднял он ладонь, увидев, как лицо Мэри становится упрямым и неуступчивым. — Вы определенно не в порядке и я должен знать, какие меры следует предпринять.

— Ну, я… Когда я спустилась на Бельтайн, я узнала, что в результате бомбардировки погиб мой друг. Лучший друг. Ближе Келли О’Брайена у меня не было никого, — голос изменил Мэри, она судорожно сглотнула. Тищенко тактично сделал вид, что ничего не заметил. — Позавчера были похороны. После них мы с Лореной — это подруга полковника Моргана, командующего планетарной полицией, и очень сильный аналитик — засели за разборку сложившейся ситуации и занимались этим примерно полтора суток. Потом я доставала все это, — она кивнула на стол и носилки, — с океанского дна. Собственно, вот и все. Кстати, о Лорене Макдермотт. Она скоро будет здесь, и я прошу вас оказать ей всю необходимую помощь. Дом полковника Моргана, в подвале которого мы работали, взлетел сегодня на воздух, как и моя машина. Явным образом Лорена не пострадала, подвал там крепкий, но все может быть, не мне бы говорить, не вам бы слушать.

— Разумеется, мисс Мэри, я лично осмотрю госпожу Макдермотт. Когда вы ожидаете ее прибытия?

— Не знаю. — кураж на глазах оставлял бельтайнку, она начала сутулиться, губы уже почти не отличались по цвету от бледного лица. — Вероятно, господин Корсаков в курсе — ее и полковника Моргана должен забрать с планеты адмиральский катер. Как только они будут здесь, мне необходимо будет пообщаться с полковником и…

— Я все понял, — кивнул Тищенко. — Подождите, мне надо переговорить с Никитой Борисовичем.

Он отошел на несколько шагов и быстро заговорил по-русски. Выслушав ответ, он повернулся к Мэри и успокаивающе улыбнулся:

— Катер только что стартовал, ваши друзья будут на борту через два часа с четвертью. Вам следует поспать.

Мэри устало покачала головой:

— Боюсь, я не засну — нервы… Сказал бы мне кто еще неделю назад, что я употреблю это слово в собственный адрес… м-да. А если даже и засну, то вы меня не разбудите, а мне надо работать, понимаете, надо.

— Понимаю, — оценивающий взгляд врача стал неприятно острым. — Мне это не нравится, но вы взрослый человек и сами в состоянии решать, что и когда вам следует делать. А почему вы думаете, что не проснетесь вовремя, если вам все же удастся заснуть?

— Лейтенант Терехов еще на планете вкатил мне дозу транквилизатора из встроенной аптечки костюма для подводного погружения. А потом я выпила некоторое количество самогона с планеты Новоросс… я правильно произнесла название?

— Правильно, — вздохнул Тищенко. — Где вы только его взяли… И чем думал тот, кто вам его дал… точно не головой. Хорошо, мне все ясно. Сейчас мы с вами пройдем в палату, — он мягко, но решительно подтолкнул Мэри к выходу из помещения. — Там я вам введу снотворное с определенным сроком действия. Два часа — так два часа. Я предпочел бы усыпить вас на двадцать, но… В общем, вы проспите два часа, спокойно и без сновидений, а потом, можете не сомневаться, я вас разбужу и вы будете чувствовать себя гораздо лучше, чем сейчас. И похмелья у вас совершенно точно не будет. Новоросский самогон, боже мой…

За разговором они дошли до палаты. Мэри сняла рубашку, ботинки и бандану и растянулась на койке, а Тищенко извлек из прихваченной где-то по пути аптечки ампулу и прижал к ее шее. Несколько секунд спустя он удовлетворенно полюбовался на расслабившееся во сне и ставшее от этого совсем юным лицо, заботливо подоткнул одеяло, вздохнул и почти бегом вернулся туда, где дожидался своего часа помещенный в питательный раствор человеческий мозг.

Примерно час спустя доктор Тищенко закончил первичные тесты и уяснил для себя два момента. Первый: он понимает, с чем ему довелось столкнуться. Второй: его квалификации и имеющегося на борту оборудования явно недостаточно для полномасштабного исследования. И будь у него даже сто двенадцать часов вместо пятидесяти шести (а теперь уже пятидесяти пяти), делу это не поможет. Он задумчиво пожевал губами, молниеносно скомпоновал файл короткого доклада и, подойдя к стационарному коммуникатору, вызвал старшего помощника. Петр Иванович Савельев, помимо прочих функций представлявший на борту «Святого благоверного князя Александра Невского» Службу безопасности Российской империи, отозвался сразу же. Порой Тищенко ловил себя на том, что всерьез сомневается, спит ли вообще старпом: в любое время дня и ночи тот был собран, деловит и готов к работе.