— Дайте мне пять минут, — произнес кто-то. — Ну хорошо, две, мать их. Две минуты это все, что мне нужно.

Люсия знала — это он. На то, что сейчас здесь появится кто-то другой, рассчитывать не приходилось.

— Тихо вы. Похоже, в конторе кто-то есть.

Люсия подняла телефонную трубку, тут же сообразила, что, если бы она и вправду разговаривала по телефону, они уже услышали бы ее голос, и вернула трубку на место. Прямо за ее спиной находилась дверь запасного выхода. И Люсия подумала: не сбежать ли? Она действительно так подумала.

— Лулу!

Галстук распущен, рубашка выбилась из-под туго натянутого поясного ремня. Щеки в красных жировичках, порождениях недожаренных гамбургеров, и даже при том, что его и ее еще разделяло двадцать шагов, Люсия знала: изо рта у него несет, как из залитой пивом пепельницы.

За ним показался сначала Чарли, потом Роб, потом Гарри.

— Уолтер.

— Лулу! — повторил он. — Ты ждала меня!

— Как суд? — спросила Люсия, глядя на Гарри, который плелся следом за своими подвыпившими приятелями. Гарри замялся и в результате потерял возможность ответить.

— Трата времени, — сообщил Уолтер. — Грёбаные магистраты.

— А что? Что-нибудь случилось?

— Две лесбиянки и пидор, вот что случилось. И что тут можно сделать?

Уолтер подошел поближе, плюхнулся одной ягодицей на угол стола Люсии. Бумажник растягивал вытертую до блеска ткань его заднего кармана.

— Кстати, о лесбиянках, — сказал Уолтер, улыбаясь своим слушателям. — Что ты тут делаешь, Лулу? Ты разве не знаешь, уже выходные начались? Коула нет, выпендриваться не перед кем.

— У тебя ширинка расстегнута, Уолтер. Ты этого не заметил?

Уолтер ухмыльнулся. Он даже глаза не опустил.

— А почему ты приглядываешься к моей ширинке, Лулу?

— Слушай, Уолтер, — сказал Гарри. — Мне выпить хочется. Забирай свои дурацкие бумажки и пойдем, ладно?

— Паб как стоял, так и будет стоять, Гарри. Не торопи меня. Видишь же, я с Лулу беседую.

Он снова повернулся к ней. Сполз со стола, обошел его. Теперь бедро Уолтера находилось в дюйме от ее державшей мышку руки. Люсия сделала над собой усилие, постаралась не отдернуть руку, но все же отдернула. Откинулась на спинку кресла, скрестила руки на груди.

— Видали? — произнес Уолтер. — Ширинка у меня расстегнута. Лулу раздевает меня глазами.

Чарли хохотнул. Роб тоже.

— Ты не могла бы оказать мне услугу, дорогая? Не могла бы протянуть ручку и укрыть моего дружка под застегнутой молнией?

— А зачем, Уолтер? Если он вывалится наружу, его все равно никто не заметит.

Чарли хохотнул. Роб тоже. Гарри улыбнулся.

Уолтер пододвинулся поближе. Его нога коснулась ноги Люсии, прижалась к ней. Она почувствовала, как его подошва легла ей голень, а икра прижалась к колену. Услышала, наконец, запах пива. И кислого пота Уолтера.

— Тебе не мешает принять душ, Уолтер. И отодвинь свою ногу подальше от моей.

— Ты же сказал, две минуты. Хватит, Уолтер, пойдем.

— Вы слышали? Теперь она хочет, чтобы я совсем разделся. Хочет увидеть меня голым. — Он похотливо улыбнулся Люсии. — Я приму душ, Лулу. Если ты принесешь туда мыло.

— Убери ногу, Уолтер.

— Куда прикажешь убрать? Вверх? — Он слегка приподнял ногу. — Или вниз?

Нога Уолтер соскользнула по ее ноге вниз.

— Отодвинь от меня твою поганую ногу.

— Кончай, Уолтер. Пойдем.

Уолтер прижал свою ногу к ее еще крепче, склонился к Люсии.

— Может, поцелуешь меня на прощание? — он сложил губы бантиком, зажмурился, снова открыл глаза. — Только язык мне в рот не засовывай.

— В следующий раз.

Люсия взглянула на Гарри. Тот стоял за спинами товарищей, сжимая рукой спинку стула и неотрывно глядя на Уолтера.

Люсия встала.

— Мне нужен кофе, — сказала она.

Заправив за ухо прядь волос, она обогнула стол, прошла мимо Чарли, мимо Роба, мимо Гарри, не взглянув на них. Она слышала гогот Уолтера, слышала смешки Роба и Чарли, и надеялась только, что никто из них не заметил, как ее трясет.

Мальчишки — идиоты. Все до единого. Я, типа, знаю, так говорить нельзя, нельзя говорить плохо о мертвых и всякое такое, но Донован, Донован Стэнли, был самым большим идиотом из всех.

Я не о том, что он был самым высоким. Или самым сильным. Он был самым быстрым. На язык, то есть. Он говорил такое, что и поверить было нельзя, а потом добавлял что-нибудь и ты начинала гадать, может, ты чего неверно расслышала, может, он тех первых слов совсем и не говорил. Вы понимаете, о чем я?

Внешность у него была ничего, приятная. Я, вообще-то, черные волосы не люблю, но его мне нравились. Они шли к его глазам. Синим, как у моего братика, хотя братик растет, так что они теперь карими становятся. Саманта считает, будто я в него влюблена была, ну так ничего подобного. Я тогда со Скоттом ходила, Скоттом Дэвисом, так что все равно ничего никому не сказала бы, даже если б и была немножко влюблена в Донована. А я не была. Да и вообще, он девочками не интересовался. Господи, нет, геем он не был, но девочками не интересовался, знаете, как подружками. Не обжимался с ними. Я знаю, некоторые ему дрочили, может, и он их пару раз удовлетворил. Я ему никогда не дрочила. Надеюсь, вы не думаете, что я это делала, потому что я не делала.

Ему было пятнадцать, как мне. Представляете, получить пулю в пятнадцать лет? Типа скончаться. А эта девочка, Сара, ей же еще и одиннадцати не было, верно? Черного паренька я не знала. Только Донована, да и то не очень. Он был из них троих самым старшим, но ведь тоже совсем молодой, правильно? Вел-то он себя так, точно ему уже восемнадцать стукнуло или еще сколько, хвастался, что водит машину двоюродного брата, ходит с ним по пабам, но я в это как-то не верю. Представляете, умереть еще до того, как тебе разрешат учиться машину водить? До того, как тебя в пабах начнут обслуживать.

Некоторые из малышей, так они даже рады, что Донован умер. Я знаю, мне и этого говорить не стоило, но это же правда. Донован и прочие, они все больше к малышам вязались, к первым, какие под руку подвернутся. Хотя один раз побили и шестиклассника. Джейсон, вот как его звали, Джейсон Бейли. Джейсон с ними в футбол играл, и Донован его подсек, по ногам ударил, что ли, а Джейсон обозвал его дешевкой, гребаной дешевкой. Донован и был дешевкой, на поле он вечно по ногам бил, или с судьей препирался, или еще что, но дешевкой его никто не называл, все боялись. Я слышала, они его защитными шлемами избили. Донован с дружками. Знаете, такими, как у мотоциклистов.

Хотя к учителям он никогда не цеплялся, то есть, до Бороденки — до мистера Зайковски — во всяком случае, я о таком не слышала.