Отношение немцев к местному населению было четко определенным: чехи в понимании нацистов являлись людьми второго сорта, но лояльным идеям рейха гражданам обещали спокойствие и повышение зарплаты; преследованиям и наказаниям подвергались разного рода бунтовщики и смутьяны, евреи, «агенты мирового капитала», коммунисты, цыгане, гомосексуалы. «Оккупация представляла собой пробный камень национальной этики, — заметил в работе „Под защитой рейха“ Томаш Пасак (он, известный в Чехословакии историк, написал эту книгу в конце 1960-х, а опубликовали ее через три десятилетия). — Оккупация дала множество примеров стойкости, самопожертвования и отваги, как, впрочем, и примеров малодушия, взаимного недоверия, слабоволия, трусости, желания любой ценой уцелеть, да и примеров предательства, доносительства и намеренного сотрудничества с врагом». Пасак известен еще и тем, что десятки коммунистических лет хранил в домашнем хозяйстве урну с прахом Алоиса Элиаша, благодаря чему останки премьер-министра протектората Богемии и Моравии, когда пришло время, смогли захоронить с почестями.

У основанного на страхе и порабощении чешско-германского союза нацистского образца, конечно, не просматривалось никакой исторической перспективы. В гротескной, даже в беспощадно язвительной по отношению к собственному народу манере об этом написал Богумил Грабал. Главный герой его романа «Я обслуживал английского короля», верткий официант Ян Дитие, «незаконнорожденный, бедный и маленького роста», хладнокровно очаровывает судетскую немку Лизу, крепконогую учительницу физкультуры Элизабет Папанек. Чтобы создать семью с женщиной арийской крови, жениху приходится пройти унизительную процедуру — доктора проверяют на качество его сперму: «Врач говорил, что если какой-то засранный чех хочет жениться на немке, так, по крайней мере, его семенная жидкость должна быть в два раза более ценной». Этот освященный свастикой брак принес ужасный плод. На свет появился умственно отсталый мальчик, со значением нареченный мамой Зигфридом, с непропорционально развитой правой рукой; малыш только и был занят тем, что с диким грохотом бесцельно загонял в половицы длиннющие гвозди, «всегда по прямой и под прямым углом». По-иному, полагает автор, и случиться не могло, поскольку иному в таком чешско-немецком браке родиться не суждено.

Самой громкой боевой операцией чехословацкого Сопротивления стало покушение на исполняющего обязанности имперского протектора Богемии и Моравии. Рейнхарда Гейдриха, доживи он до конца войны, стопроцентно повесили бы по приговору Нюрнбергского трибунала. Он был отъявленным нацистом, по словам фюрера, «человеком с железным сердцем», потому к своим 38 годам сумел подняться до третьего по важности поста в гитлеровской иерархии. Собственно, именно Гейдрих, жестокий палач, придумал Терезиенштадт и все остальные еврейские гетто в Европе. Обергруппенфюрера СС тяжело ранили утром 28 мая 1942 года в пражском пригороде Либень (он следовал на службу в открытой машине) два бойца чехословацкой армии, чех Ян Кубиш и словак Йозеф Габчик, парашютисты из подготовленной в Великобритании диверсионной группы «Антропоид». Автомат в решающий момент заклинило, но граната сработала.

Вечером накануне покушения Рейнхард Гейдрих участвовал в открытии в Праге фестиваля классической музыки, в программе которого прозвучал фортепианный концерт до минор авторства Бруно Гейдриха — его, стало быть, отца. Традиционным, как планировали его организаторы, фестиваль не стал, поскольку остался без своего покровителя: через неделю после уличного нападения Гейдрих-младший скончался в пражской больнице. В подготовке операции «Антропоид» так или иначе принимали участие несколько десятков, а то и сотен борцов — подпольные ячейки Сопротивления и полдюжины диверсионных групп, заброшенных на чешскую территорию. Гестапо и подразделения СС немедленно провели по всему протекторату жестокие карательные акции. Подпольная сеть была раскрыта, ее активисты арестованы и казнены. Вследствие предательства одного из участников заговора немцам удалось установить местонахождение Кубиша, Габчика и группы их товарищей: рассчитывая переждать беду, семеро парашютистов укрылись в кафедральном соборе Святых Кирилла и Мефодия Чешской православной церкви. 18 июня в результате многочасового штурма все они погибли: шестеро, чтобы не попасть в плен, покончили с собой, один скончался от ран.

Укрывшие диверсантов члены соборного клира, староста и два священника, были расстреляны. Вместе с ними казнили епископа Чешской православной церкви Горазда Пражского (в миру Матей Павлик). Епископ, не имевший отношения к покушению на главного нациста, взял на себя ответственность за действия священников и заявил, что готов разделить судьбу братьев по вере. Немцы запретили Чешскую православную церковь, конфисковали ее имущество, закрыли храмы, репрессировали духовенство. На стене собора Святых Кирилла и Мефодия до сих пор сохранены следы от нацистских пуль, в крипте размещен Музей памяти героев Сопротивления. Епископа Горазда канонизировали. Рядом с храмом, на той же стороне Рессловой улицы, в корчме U Parašutistů разливают пиво Gambrinus.

Показательным злодеянием нацистов стала расправа над жителями деревни Лидице, поданная местному населению и всему миру как «операция возмездия» за убийство Гейдриха. Высокопоставленный нацист еще не испустил дух, когда гестапо получило сведения о том, что к пражскому покушению якобы могли быть причастны два диверсанта, родственники которых, семьи Гораковых и Стршибрных, жили в этом небольшом шахтерском поселке неподалеку от Кладно. Версия о диверсантах не подтвердилась, но руководитель поисков виноватых Карл Герман Франк (немец родом из Карловых Вар и эсэсовский генерал, в 1946 году повешен в Праге в присутствии 5 тысяч зрителей) выдвинул идею все равно сровнять эту деревню с землей. На похоронах Гейдриха в Берлине он получил согласие фюрера и 10 июня прибыл на место казни.

Подразделения немецкой полиции дотла сожгли в Лидице все — школу, церковь, жилые дома, хозяйственные постройки; чешская жандармерия также участвовала в злодеянии, выполняла вспомогательные поручения. Всех мужчин, которых смогли обнаружить, 172 человека, расстреляли у амбара на подворье Гораковых. Всех женщин, 195 человек, отправили в концлагерь Равенсбрюк, 53 из них не дожили до конца войны. 81 ребенка удушили в мобильной газовой камере (в последние годы появились сомнения в точности данной информации, некоторые исследователи считают, что следы этих детей теряются в концлагере Лодзи, кто-то мог и выжить). 17 малышей распределили в немецкие приюты, где они получали «правильное арийское» воспитание. Гораковых и Стршибрных несколько дней допрашивали, а потом тоже расстреляли, на полигоне под Прагой, вместе с шахтерами из Лидице, которые 9 июня ушли на работу в ночную смену и в облаву не попали.

Всего жертвами «операции возмездия» стали 340 человек. Развалины лидицких домов взорвали, деревенское кладбище разорили, мертвых вырыли, фруктовые деревья вырубили (случайно уцелела только одна молоденькая груша, она, уже старое мощное дерево, плодоносит до сих пор), даже пруд, на котором местные мальчишки зимой играли в хоккей, спустили. Общину Лидице стерли с географических карт и вычеркнули из справочников. От деревни в прямом смысле слова ничего не осталось, кроме пепелищ у дороги на Прагу в пойме мелкого и быстрого лидицкого ручья, русло которого, впрочем, тоже перенаправили.