Лаура тихонько посвистела собаке, и та немедленно потрусила к нам. Как истинная аристократка, она не обращала никакого внимания на тощего подвального котёнка, шипящего от страха в кустах.

– Представляете, Оксана, не все люди могут иметь собак! Есть в природе ненавистники любых животных, а также фанатичные кошатники, не выносящие лая. К таким относится сестра моей соседки. Она отказалась принять эту очаровательную девочку, Динулечку, у себя. У неё персидский кот. Как же! Вкрадчивость и мурлыканье, отсутствие необходимости гулять по три раза в день. Но я довольна, что всё так получилось, иначе жизнь моя не была бы полна. Как я уже сказала, муж умер. Детей, сами понимаете, мы с ним иметь не могли. Цирковая жизнь не оставляла нам ни минуты свободного времени. Теперь вот Диночка у меня вместо доченьки. Не знаю, что бы и делала без неё. Конечно, лучше бы моя лапушка жила со своей хозяйкой, и не случился этот ужас! Но всё уже в прошлом, помочь ничем нельзя. Я смогла лишь исполнить свой долг, позаботиться о живой душе, невинном создании…

– А что произошло, если не секрет? Её хозяйка погибла? Извините, если обидела. – Я старалась не тешить себя напрасными надеждами.

– Нет, что вы! Какая обида! Мою соседку тоже звали Диной, и в честь неё собачка получила это имя. Я понятия не имею, где она теперь. В доме говорят, что сидит в Бутырской тюрьме, о, ужас! Её обвиняют в убийстве сыночка, больного мальчика. Он был церебральник. Якобы Дина сгубила его инъекцией сильнодействующего наркотика. Но всё это клевета, враньё!

Лаура поджала губы, и я увидела, как сильно она переживает.

– Считаете, что ваша соседка не способна на такое?

Я руками сжала колени, чтобы они не дёргались от возбуждения. И сама удивилась тому, как равнодушно прозвучал мой голос.

– Да ни в коем случае! Дина – добрейшая душа! Она такое участие во мне принимала, вы не представляете! Я ведь небогато живу, сбережения пять лет назад пропали. Разве могла бы я без помощи Диночки оплачивать квартиру? Мы очень друг другу помогали. Сначала она мне лекарства привозила, в санатории отправляла. Давала деньги якобы в долг, но никогда не требовала их вернуть. А этой весной мне представилась возможность спасти Дину. Я вовремя вызвала «скорую». Её увезли, сделали операцию. Я думала, что всё хорошо будет. И Дина меня так благодарила! Сказала, что очень обидится, если я не приму от неё в подарок вот эти золотые колечки. А я всё своё золото спустила в девяносто втором. Муж болел, цены взлетели, и другого выхода не было. Расстаться с квартирой в этом доме мы не могли. Всю жизнь прожили на улице Горького; без неё для нас не было Москвы. Ко мне раз пять обращались с просьбой дорого продать квартиру. Сделав это, я могла бы вернуть Диночке все свои долги. Жаль, что я смалодушничала и не продала квартиру раньше. Оставить-то всё равно некому. Всё думала – успеется.

Лаура нервничала, то и дело трогая свои тяжёлые серьги с кораллами, оттягивающие морщинистые мочки ушей.

– Дина ведь не нуждалась в средствах. У неё был богатый друг-англичанин. Они жили не вместе, но часто встречались. Дина прекрасно знала язык, но никак не решалась уехать из России…

Пообещай мне ещё утром кто-нибудь такую встречу, не поверила бы. Это же фантастика – познакомиться с Дининой соседкой, притом подругой, которая понятия не имеет, кто я такая, и потому врать не станет. Самое интересное, что, оказывается, Дина этой весной едва не скончалась, и её прооперировали в больнице. А почему Илья не сказал нам об этом? Просто забыл или не знал?

– А вот моя соседка, певица, квартиру продала, и как раз Дине, – продолжала Лаура, наматывая поводок на кулачки и подпрыгивая от возбуждения. – Сначала Дина мне не понравилась, чего греха таить. Выглядела слишком высокомерной и вульгарной, настоящая интердевочка. Но позже я поняла, что ошиблась. Не в смысле её профессии, разумеется. Конечно, когда муж бросил тебя с ребёнком-инвалидом, оставаться доброжелательной, приветливой и целомудренной трудно. И я представляла, что ожидает Стасика в будущем – сама прошла через все круги ада. И физически, и морально так тяжело, если ты неизлечимо болен, и без посторонней помощи обходиться не можешь. Я укрылась за бронёй всепрощенчества, за маской веселья, пофигизма, иначе сошла бы с ума. И на Стасика я смотрела как на товарища по несчастью. А Дина его так любила, мальчика своего! Таскала по курортам, делала массажи; горячие ванны – каждый вечер. И очень часто плакала, когда мы оставались вдвоём. Сказала сразу же, что сама виновата в болезни ребёнка. Отказалась от кесарева сечения, иначе Стасик был бы здоровым. Это не мой случай, когда гипофиз не вырабатывает гормонов роста. Не поверите, я родилась весом три семьсот, как мальчик! Но в моих страданиях не маму надо винить, а злую судьбу…

– Лаура помолчала немного, внимательно посмотрела на меня и грустно покачала головой.

– Дина собиралась приобрести самые современные импортные приспособления, облегчающие жизнь инвалидам. За границей калекам намного легче живётся, и Дина поклялась во имя счастья ребёнка преодолеть ностальгию, согласиться на предложение Ларри и уехать в Англию. И после всего этого я слышу, что она сознательно лишила жизни своего мальчика!

– Лаура понизила голос, огляделась по сторонам.

– Смотрите, какие бабки сидят на лавочках! И ведь тоже в этом доме живут! Деревня погоду делает, жизнь культурных людей превращает в ад. И Дину ненавидели из зависти. Молодая, красивая, при шмотках, при машине и деньгах. А все должны, как они, щи лаптем хлебать! Месяца два назад милиция сюда приезжала, потом следователь. Опрашивал соседей, что они думают о Дине. Эти вот и намололи выше крыши! Тьфу, видеть их не могу! Засадили всё-таки человека, мерзавки! Она же и так, бедняжка, уезжала из нашего дома. Хотела на первое время у сестры поселиться. Так нет! Мало им человека никогда больше не встретить, нужно ему всю жизнь изломать… Не имеет права женщина красивой и богатой быть!

– Лаура спрыгнула со скамейки, схватила тявкающую собачку на руки и принялась в волнении расхаживать туда-сюда, а я поворачивалась за ней, как цветок за солнцем.

– Ведь перитонит у Дины был, с того света её еле вытянули. Не успела в себя прийти, с квартирой два раза надули, а эту она уже продала. Неплохие люди въехали, семья их трёх человек. Отец – директор мехового ателье. И они не виноваты, что Дина нарвалась на проходимцев. Ходила расстроенная, пила таблетки. И Стасик нервничал, он ведь всё понимал уже. Особенно после мартовской истории, когда Дину по «скорой» отправили. Поэтому и стали ему лекарства колоть. А ребёнок больной, и кто знает, как его организм может отреагировать?

– Лаура то и дело бросала испепеляющие взгляды в сторону старух на соседней лавочке, и я поняла, как она сама настрадалась от соседушек. До такой степени, что позабыла об обязательном в её положении человеколюбии. Но такая, нормальная Лаура мне нравилась куда больше.

– Врачи и не по неосторожности людей губят. И за это только выговорами отделываются, даже если человек умрёт. В тюрьму, во всяком случае, очень редко садятся. А Дина сама едва не скончалась; на носилках её утром стаскивали вниз. Увидев это, я пришла в ужас. Ведь после предыдущей операции только три месяца прошло. Опять выходили её, а вот Стасик умер. Оба могли принять некачественные лекарства. Долго ли сейчас? Только ребёнку меньше надо, и всё…