щитами скрытый,        с упорством поднимаюсь. Один я? Неужели здесь никого из наших? Скажи, куда ты, воин?        Что о себе расскажешь? Ах, я рожден на пашне войны: я мексиканец. В Аколуакане вспыхнул огонь войны        священный, вино богов великих запенилось, и битва        сплелась, и побежало пламя по берегам пожаром. Я птица вод цветущих, я праздничная птица        в цветущем оперенье, я поднимаю песню на небеса, я сердцем       в Анауаке живу. Я окуну цветы в поток, багрящийся кровью, я одарю и опьяню цветами знатнейших. Страдаю я, в груди певца сжимается сердце. На берегу я Девяти Потоков,[54] о братья. Пришел я воина в земле украсить цветами. Я в ожерелье из цветных округлых каменьев,  его надел я на себя, его заслужил я: да воссияет жизнь певца такою же славой. Я на земле цветущей отмечен и славен. Лишь петь умею я, творец сверкающих песен. Я исторгаю из груди лишь звуки печали. Я песнями навеки пьян, я на земле моих отцов отмечен и славен. До нас дожили в письменах       творенья тольтеков. И я певец, и песнь моя пребудет вовеки. Моими песнями меня помянете, слуги. А мне, мне суждено уйти, в долине желтых перьев лечь навеки. О, горько матери мои меня оплачут. Вот осыпается зерно маиса: жалок       початок голый. Таким же буду я: костей цветущей горстью, на побережье желтых вод лежащей. Не будет у меня рабов и слуг,       украшенных пером кецаля. Мне суждено уйти и там, в долине желтых перьев, лечь навеки. О, горько матери мои меня оплачут. Вот осыпается зерно маиса: жалок       початок голый. Таким же буду я: костей цветущей горстью, на берегу, у желтых вод       простертый, мертвый. ПЕСНЬ УЭШОЦИНКОВ

Перевод М. Самаева

Вот пришел к тебе я, о Мотекусомацин,       твое сердце тронуть письменами; совершая это,       трепещу я: так цветок-улыбка-бабочка трепещет       блестками-крылами, услыхав призывы раковин к сраженью. Я пою под звуки изумрудной флейты, я на золотой трубе играю. Лишь твоих цветов я, жизнедатель, алчу, собранных отвагой на полях сражений,      песен с лепестками. У меня на сердце из цветов огнистых желтая гирлянда;      слово-лепесток никогда не вянет. Пусть, наш благодетель, цвет благоуханный,      не всегда мы будем в этот дом твой вхожи, ныне пред тобою      мы вкусим веселья. На горе сражений четырьмя ветрами жизнедатель явлен в радуге цветущей. Вот орел клекочет над долиной,       пестроперый. И, крыла огнисто-яркие расправя, под его лучистым взором я взлетаю, бабочкой парящей повисаю  в звуках раковин зовущих, и не умолкает      моя песня. К озеру лечу я и кружу-порхаю      над сине-зеленым, А оно клокочет, пенится, вскипает. Я же обращаюсь в голубую птицу,      плавного кецаля. Я из Уэшоцинко путь сюда проделал.