— Люди носят обувь.

Господин Белло просиял.

— Носить туфли легко, — заявил он и понёс их по комнате.

— Их носят на ногах, — уточнил я.

Это доставило господину Белло куда меньше радости. Он повизгивал и тихонько скулил, когда мы надевали на него туфли и завязывали шнурки. Сначала я подумал, что они ему маловаты. Но потом заметил, что его большой палец даже не доходит до носка. Господин Белло просто не привык носить обувь. Он передвигался по комнате так потешно, что мы с папой едва удержались от смеха: при каждом шаге он высоко задирал ногу, словно шёл вброд по ручью.

— Ну, теперь наш гость выглядит совершенно нормально. И к туфлям он тоже быстро привыкнет, — заявил папа и посмотрел на часы. — Уже полдень. Завтрак мы сегодня пропустили. Сейчас я приготовлю обед. Куриную лапшу. Макс, ты можешь накрывать на стол.

Пока я расставлял на столе тарелки и раскладывал ложки, папа вскипятил в кастрюле воду, достал из ящика пакет готового супа, высыпал концентрат в супницу и залил кипятком.

Прежде чем мы сели обедать, папа объявил:

— Сейчас первый урок: мытьё рук! Господин Белло, с грязными руками не садятся за стол. Марш в ванную! Макс покажет тебе, как моют руки с мылом.

Чтобы было нагляднее, я сильно намылил свои руки. Господин Белло смотрел с большим интересом, потом кивнул и произнёс:

— Пен-н-а-а.

— Правильно. Теперь ты. — И я дал ему кусок мыла.

Господин Белло взял его, тщательно, как я, вымыл руки и усмехнулся. Я уже хотел было похвалить его, но тут мыло выскользнуло и взлетело вверх, подобно ракете.

Господин Белло молнией бросился за ним и поймал его ртом. Несколько мгновений он постоял, держа мыло в зубах, потом с отвращением плюнул:

— Бэ-э-э-э! Вкус, как у дохлого скунса!

Когда мы вернулись к столу, папа сказал:

— Теперь второй урок: как едят суп.

— Как едят суп, — нетерпеливо повторил господин Белло, напряжённо следя за тем, как папа разливает суп по тарелкам.

— Начинаем, — скомандовал папа.

— Начинаем, — повторил господин Белло, наклонился над тарелкой и начал лакать суп языком. — Ой! — вскрикнул он. — Чевекки едят его горячим!

Я ожидал, что папа рассердится. Но он спокойно заметил:

— Собаки едят холодное. Люди едят горячее. Поэтому мы едим суп ложками. — И папа поднял вверх свою ложку. — Макс покажет тебе, как надо есть.

— Это делается так, господин Белло, — сказал я и очень медленно поднёс ложку ко рту.

Господин Белло следил за мной глазами, склонив голову набок, потом схватил ложку и попытался повторить моё движение. Он сжал руку в кулак, как делают маленькие дети, погрузил ложку в тарелку вертикально, а потом поднёс ко рту. Мы с папой внимательно наблюдали за происходящим. Всё произошло так, как и следовало ожидать: суп попал не в рот, а на живот Белло.

— Ой! — опять вскрикнул господин Белло и глянул на себя. — От этой еды горячо и в животе, и на животе!

— Теперь, когда новая рубашка всё равно уже испачкана, не жалко и продолжить тренировку, — сказал папа. — Следующую ложку! Получилось! И ещё одну! Ну, видишь, получается всё лучше и лучше, и даже немного супа перепало в рот.

После обеда Белло получил другую рубашку, в голубую полоску, которая к тому же больше подходила к его голубым брюкам. И начался очередной урок.

— Теперь будем обучаться очень важному делу, — сказал папа. — Мы поучимся здороваться.

— Здороваться, — старательно повторил господин Белло.

Папа подошёл к двери в квартиру и отворил её.

— Итак, я фрау Крапп или Кнапп из подросткового отдела.

Господин Белло усмехнулся, словно хотел сказать: «Господина Белло не так-то легко надуть!», покачал головой и воскликнул:

— Неправда! Ты — папа Штернхайм!

— Нет, неправильно, — расстроился папа.

— Просто Штернхайм, не папа, — исправился господин Белло.

Я вмешался:

— Господин Белло, папа только изображает ту женщину из подросткового отдела.

— Вот оно что! Штернхайм изображает женщину, — сообразил господин Белло.

Папа успокоился.

— Итак, я из подросткового отдела, вхожу в дверь. И ты здороваешься со мной: «Добрый день, очень приятно». Понял?

— Понял. Добрый день, ошен прятно.

— Попробуй ещё раз: «До-о-брый день, о-о-очень при-и-ятно».

— До-о-брый день, о-о-шень прятно.

— Ну вот и хорошо! — обрадовался папа. — Попробуем это сыграть!

Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Раздался звонок домофона.

Я взял трубку.

— Алло, кто там? — Мне хотелось изобразить всю сцену по- настоящему. Поэтому я сказал: — Ах, фрау Кнапп из подросткового отдела! Какая неожиданность! Мы так рады вашему приходу. Минуточку, сейчас я вам открою.

Господин Белло, волнуясь, стоял рядом со мной и от нетерпения переминался с ноги на ногу.

Я открыл дверь, папа вошёл, протянул господину Белло руку и представился:

— Добрый день, я — фрау Крапп из подросткового отдела.

— До-о-брый день, о-о-ошен прятно, — вежливо сказал господин Бело, положил руки папе на плечи и лизнул его в щёку.

— Нет, руку! — закричал папа, не на шутку рассердившись. Он протянул Белло руку и ещё раз крикнул: — Руку!

Господин Белло кивнул, чтобы показать, что теперь он всё понял, и опять протяжно произнёс:

— До-о-брый день, о-о-ошен прятно! — И стал лизать папину руку.

Папа выдернул руку и спрятал её за спину.

— Хватит! С меня довольно! — вздохнул он. — Завтра ещё потренируемся. В самом деле, невозможно за один день превратить собаку в джентльмена. — И с этими словами вышел из комнаты.

Господин Белло имел огорчённый вид.

— Штернхайм сердится на господина Белло, — сказал он, улёгся на пол рядом с диваном и несколько раз повернулся с боку на бок.

— Не огорчайся. — Я сел рядом с ним на ковёр. — Ты научишься. И говоришь ты уже намного лучше.

— Но это очень трудно. Всё время надо учиться. Штернхайм говорит, я не чевекк, — пожаловался он. — А собаки вечера вечером сказали: «Пошёл вон, чевекк, иди к своим чевеккам!» Так кто же господин Белло?

— Кто ты? Ты — мой лучший друг, — сказал я и погладил его по голове. — Вставай и пойдём на улицу. Гулять.

— Гулять. — Господин Белло кивнул, встал и огляделся по сторонам. — А где поводок?