хрипом вытянулся на земле. Он был убит последним из тех воинов, что вышли из города. Его товарищи уже лежали рядом, глядя в черное небо, где холодным светом сиял молодой месяц. Из баб и детей до леса добежала едва ли половина. Остальных догнали аварские стрелы.

* * *

— Обры! — Вацлав колотил в дверь избы. Деревушка, что встретилась ему на пути первой, была совсем недалеко, час неспешного ходу. — Уходите в лес все.

— А? Чего? — мужик выставил копье в степняка, что поднял его глубокой ночью. Точнее, в того, кто выглядел, как степняк. Он завороженно смотрел вдаль, где ночную темень прорезало зарево пожара. Там, где стояла застава.

— Староста где? — крикнул Вацлав.

— Дык… Там, дальше, — мужик ткнул рукой вдаль по лесной дороге, не отрывая взгляда от огненных всполохов.

— Уводи всех в лес. Обры идут! — крикнул паренек и вскочил на коня. И уже удаляясь, крикнул. — Соседей предупреди, не будь шкурой!

В следующую весь мальчишка прискакал через четверть часа. На его крики из дома выскочил староста, который суетиться не стал.

— Горята! Бери коня и мчи в соседнюю вервь, — крикнул он сыну. — А вы все в лес! Спасибо, парень! Богам за тебя жертвы принесем.

Вацлав гикнул и поскакал дальше, ведя рядом заводного коня. Слишком темно! Хоть и расчистили дорогу, но, неровен час, конь споткнется о корень. Парнишка берегся. Ведь иначе не успеет он батино задание исполнить. Солнце встанет по-летнему рано, и даже первых лучей ему хватит, чтобы осветить дорогу как следует. Тогда-то и помчит он по-настоящему. Так, как учили его, готовя к воинской службе. Везде, где скакал парнишка, загорались огни, начинали бегать перепуганные бабы и мычали коровы, которых тянули в лес. Старосты, почесывая лохматые затылки, вспоминали вбитые намертво большим боярином Лютом наказы. Кто, кому и куда сообщает. Какую весь первой оповещать, какую второй. Он ведь еще такие смешные елочки на бересте рисовал, поясняя, куда гонцов слать. Ничего сложного в этом не было, и старосты погнали сыновей в том порядке, что им было велено. Старосты в соседних вервях послали своих сыновей к другим старостам. А те послали своих. Ушли конные гонцы и к тем, кто обязан был своего гонца послать дальше, до самой столицы. Десять миль от верви до верви те гонцы должны были скакать галопом, не жалея коня. Эту систему оповещения сам князь придумал, а боярин Лют ее намертво вколотил в жупанов и старост. Особенно там, где аварский набег нужно было ждать. Потому что от границы до самого Новгорода всего шестьдесят миль. Застучали топоры, поднимая на ноги спящий лес. Падающие крест-накрест деревья превращали торную дорогу в непролазную чащу, которой всегда и были эти места. Каждая весь, что здесь стояла, знала порядок. Сначала баб, детей и скотину в лес отправить. Потом с топорами на тропу. А потом староста уже и не староста вовсе, а господин взводный. А крестьяне, что вчера землю пахали и рыбу ловили, занимали места согласно штатному расписанию, с копьями, луками и дротиками. Мутилось в голове у родовичей от мудреных слов, да только рассуждать некогда было. Ведь по княжьему уложению тот, кто не исполнит на войне приказ, увидит смерть неминучую. А тут война пришла, самая, что ни на есть.

К закату следующего дня Вацлав подскакал к воротам города. Один конь уже пал, а второй хрипло водил боками, словно пытаясь разорвать ребрами покрытую пеной шкуру. Мальчишка рухнул наземь перед городской стражей и прохрипел.

— Обры сюда идут! Слово и дело!

— Знаем уже, паренек, — серьезно посмотрел на него воин. — Слышали про тебя. Эстафета пришла недавно. Тебя бояре Лют и Горан ждут. Сам дойдешь? — стражник скептически посмотрел на бледного мальчишку и сам себе ответил. — Не дойдешь! Ну, значит, на руках понесем!

Глава 7

Самослав возвращался в Новгород по левому берегу Дуная, через земли дулебов. Его личная конная полусотня далеко обогнала пехотную тагму, которая шла сзади, делая сдвоенный переход. Вторая осталась в мораванских землях вместе с Деметрием. Невесел был князь, и гонял мысли в голове, обдумывая один вариант за другим.

Злые вести принес Арат. Когда он громил степные кочевья и жег пятки тамошним обрам, то выяснил, что большое войско двинулась на запад, в хорутанские земли, а отряд в тысячу всадников под командованием Батбаяра, ханского сына, ушел в земли словаков. Не иначе, хотят ударить скрытно, с востока, переправившись через реку Мораву, что разделяла своим течением эти два племени. Пришлось Самославу половину войска в новых землях оставить. Иначе, что же он за князь, раз при первой же опасности своих людей бросает.

Тысяча всадников — огромная сила в этих местах, разорить может весь край. Нечего нищим словенам выставить против нее. Даже если собрать разрозненные роды и вывести в поле, то пешее войско побьют стрелами, разрежут на куски острыми клиньями доспешной конницы, а потом вытопчут лошадиными копытами. Проходили такое уже не раз. В обычный набег обры приводили две, много три сотни воев. Налетели, пограбили сонные веси, и уходили домой, отягощенные полоном и добычей. Так было всегда, когда степь шла на землепашцев. Так делали скифы, сарматы, гунны и авары. А за ними будут делать хазары, венгры, печенеги, половцы и татары. И не было соперников у легкой степной конницы, пока засечная черта не перекрыла водоразделы, по которым та шла в набег, пока не появились ружья, пока не научились строить полевые укрепления. Хоть из телег, хоть из досок, хоть из сушеного дерьма, лишь бы позволяли пересидеть смертельный ливень из стрел. А потом, выбрав удобный момент, Русское Царство делало новый шаг в сторону Великой Степи, строя города и расселяя вокруг них воинских людей. И только тогда, когда пехотные каре ощетинились штыками и перестали разбегаться, видя смерть товарища рядом, захирело и погибло Крымское ханство, последний осколок кочевой империи Чингизидов.

Именно с таким врагом и планировал войну князь Самослав, потратив на это долгие месяцы, отрабатывая со своими соратниками сценарий за сценарием. Только не думал он, что аварский хан его мысли разгадает, и не захочет ударить туда, куда его так заманивали. Неглуп оказался вождь Турсун. Сознание человека будущего иногда играло злую шутку, ведь подспудно Самослав считал себя куда выше и умнее местных, и сделать с этим он ничего не мог. Ведь у ТОГО Само все получилось, и он отбросил степняков до реки Моравы. Земли словаков авары тогда смогли удержать за собой, потому что те побоялись восстать против