Рядом послышался хриплый смех:

– Забавный ухарь. Торопится, суетится, желает всем добра, хочет как лучше. Такие в наше время почти перевелись, а жаль.

И тут перед ухарем возникла огромная чёрная ворона. Поначалу совсем невидимая, она вдруг стала прозрачной как тюлевая занавеска, а потом постепенно, на глазах у Вилли, обрела плоть.

– Ух, Ка-ка-каркало, зачем же так шутить? – выдавил из себя Вилли.

Каркало подняло лапу, и Вилли заметил, что на крючковатом когте птицы что-то болтается. Ухарь с опаской подошёл ближе, взял вещь в руки и рассмотрел внимательно. Это была настоящая шапка-невидимка! Связанная из тончайших шёлковых нитей, шапка была прозрачной и почти невесомой. Вилли, не веря своим глазам, продолжал вертеть в руках волшебный предмет, когда Каркало произнесло низким, грубоватым голосом:

– Это шапка-невидимка из кабинета Лешего, из его сейфа: Мишель взял её под личную мышиную ответственность. Если потеряешь или порвёшь, да хоть пятно посадишь, – берегись, без усов останешься.

Вилли вздрогнул: лишиться шикарных, длинных, ухоженных усов было для ухаря самым страшным из наказаний. А Каркало вовсе не шутило.

– Давай, надевай шапку и полетели: я спешу, – приказала птица. – Когда будем пролетать мимо Крендебобеля – молчи. Под шапкой-невидимкой он тебя не заметит.

Вилли аккуратно натянул шапку-невидимку на голову и залез на Каркало. Почувствовав седока, птица резко распрямилась и засеменила по лужайке. Затем она взмахнула крыльями и оторвалась от земли вместе с ухарем.

Вилли летел на птице не впервые, и каждый раз испытывал ни с чем не сравнимый, мистический страх как при взлёте, так и при посадке. Каркало взмыло над лесом, выровнялось параллельно земле и понеслось над верхушками сосен. Только тогда Вилли перевёл дух и открыл зажмуренные от страха глаза: под ним в полумраке раскинулась Бякандия, а впереди виднелись очертания Холмов. Тут и там на Холмах мерцали оранжевые, синие и красные сполохи – это колдовали злыдни. У Вилли от страха вспотели ладони, он тихонько ухал при мысли о том, что понятия не имеет, куда они летят. А спросить не мог – ветер бился в барабанные перепонки, заглушая слова.

И вот, через полчаса полёта, впереди показались ярко-жёлтые огни. Когда они подлетели ближе, Вилли разглядел парящую перед ним в воздухе узкую высокую тумбу, освещённую по периметру множеством жёлтых лампочек. За тумбой стояло худощавое существо в форменном плаще защитного цвета, форменной фуражке и круглых очках. Но каково же было изумление Вилли, когда он увидел стоящую на тумбе Хрюндю! Он не мог бы поручиться на все сто процентов, что это именно та свинка, которая принадлежала ему до прошлого лета, но она была похожа на ту как две капли воды. Вилли чуть не закричал: «Хрюндя! Иди ко мне, моя Хрюндя!». Но вовремя одумался: он ведь был невидимым под шапкой. Каркало притормозило и зависло в небе возле тумбы.

– Привет, Крендебобель! – прокаркала птица.

– Добрый вечер, Каркало, – насторожённо отозвалось существо.

Крендебобель бороздил Каркало колючими глазками из-под очков вдоль и поперёк.

– Кого-нибудь везёшь? – спросил наконец таможенник с подозрением.

– Разве ты сам не видишь, что на моей спине никого нет! – возмутилось Каркало.

Тот принялся недоверчиво изучать спину птицы.

– Хрюндя, ну-ка, посмотри внимательно, у тебя глаз-алмаз и нюх лучше. Я чую рядом существо.

Свинка хрюкнула и втянула пятачком воздух, принюхиваясь. Её взгляд остановился прямо на Вилли, и тогда Вилли понял, что Хрюндя его видит. Ухарь мысленно обратился к свинке: «Хрюндечка, это же я, Вилли, твой бывший хозяин. Только не выдавай меня, пожалуйста. Не говори, что я здесь, умоляю!»

Свинка отвернулась от Вилли с равнодушным видом.

– Всё чисто, хрю, – сказала она Крендебобелю. – Птица одна, без седока.

– Ладно, значит, мне показалось.

Крендебобель стукнул по тумбе кулаком:

– Плати пошлину и пролетай! У нас новый закон – чтобы попасть на Холмы, надо бросить бубль в копилку.

Каркало потянулось к Хрюнде, и в его клюве, откуда ни возьмись, появилась золотая монета, которую птица опустила в прорезь на спине свинки-копилки. Затем птица взмахнула крыльями и неспешно продолжила путь на Холмы.

– Хрю, мы богаты! – послышался позади голос Хрюнди.

Вилли перевёл дух – он весь взмок от напряжения. Мысли в голове путались и скакали: Хрюндя точно его увидела и узнала, но не выдала. Какое счастье! Но как свинка туда попала? Ещё одна загадка. Скорее бы уже встретиться с Алей, чтобы она ему всё объяснила.

Тем временем Каркало пересекло границу Чёрных Холмов и летело теперь над городами злыдней, сияющими множеством разноцветных огней. То и дело птица заходила в зону грозовых облаков, а это были ощущения не из приятных. Облака пропускали сквозь себя неохотно, птицу трясло как на ухабах, а на её перьях и на шерсти ухаря оставались колючие льдинки.

– Куда мы летим? – спрашивал Вилли.

Но птица молчала. И сколько бы раз не повторял ухарь вопрос, ответа так и не добился. Наконец Каркало прилетело к подсвеченному замку, стоящему на одинокой, неприступной горе. Замок был сказочно красив, со множеством башенок, лестниц, балконов, террас и балюстрад. Покружив над замком, птица сбросила ухаря на пологую черепичную крышу. Он едва не упал в пропасть, когда покатился по откосу, лишь в последний момент сумел ухватиться за печную трубу. Ни живой ни мёртвый от страха, ухарь цеплялся за трубу как за последнюю надежду и неотрывно глядел вниз, на освещённый двор – не пройдёт ли кто, не спасёт ли. А чуть дальше, сразу за крепостной стеной, начинался крутой обрыв.

Вилли давно так не боялся. Неожиданно в полной тишине до ухаря донёсся чей-то шёпот. В стране злыдней уже стемнело, и ухарь видел лишь силуэты неправдоподобно высоких деревьев на фоне чёрного неба. Судя по листьям, это были клён и каштан. Вилли не мог в это поверить, но деревья говорили!

– Какого-то ухаря привезли, – сказал клён. – На нём шапка-невидимка, но мы-то всё равно его видим. Давай его убьём. Меня раздражают его пышные усы, хвост лопаткой и весь он сам.

– Согласен, – отозвался каштан. – 300 лет мы изнываем здесь от скуки, один день похож на другой как два жёлудя. Может, хоть ухарь как-то развлечёт нас?

– Я подтолкну его к краю крыши, – сказал клён. – Ночью не видно, где она обрывается. Ухарь попятится и упадёт вниз, тут ты подхватишь его своими ветками и можешь поиграть с ним, если хочешь. А потом верни мне, а уж я его подкину. Все подумают, что он сам упал с крыши и разбился. Никто не заподозрит в преступлении деревья.