представляют собравшимся как человека «свободного и добрых обычаев». Добрые обычаи — это значит человек честный и умеренный. Он свободный человек потому, что свободен от предрассудков и сковывающих разум цепей фанатизма, ибо, как утверждает один из масонских источников, «тот, кто не может пользоваться свободой, должен быть отторгнут от наших тайн как не умеющий управлять своим поведением и неспособный выполнять взятые на себя обязанности»[65].

Преодолев два квалификационных экзамена, кандидат должен тем не менее совершить очищение, то есть пройти через четыре элемента — землю, воду, воздух и огонь, — являющиеся основными компонентами материи в физике Эмпедокла и Аристотеля. Согласно послед нему, эти элементы составляют «подлунный» мир и в чистом виде построены по вертикали, начиная с элемента более тяжелого (земли) и кончая самым легким — огнем. Выше огня — эфир, который Аристотель понимает как некую небесную субстанцию, владеющую совершенством кругового мира. Представление о четырех элементах, образующих материю, было в виде многочисленных вариантов распространено во всем древнем мире.

В масонской ритуальной символике путешествия четыре элемента призваны изобразить наглядно Кратный путь, на котором дух сначала стал материей, затем поднялся от земли к небу. Попробуем понять значение этого движения, воспроизведя ниже слова, с которыми обратился к двум новоприбывшим масонам Л. Сальвини: «Итак, вы прошли в обратном порядке тот путь, которым человек приходит в жизнь: человек рождается творческим огнем, он рождается огнем любви, он замешен на текучей лимфе, текучей крови и созревает в воздухе, заканчивает свой путь в земле. Вы же сегодня от земли прошли через текучую воду, воздух и приблизились к огню, дабы стать сыновьями Света»[66]. Соприкосновение с четырьмя элементами при совершении масоном своего пути следует «вертикали», о которой было сказано выше, оно подводит человека к слову «да будет Свет», означая воссоединение со светоносностью первичного акта творения (Бытие, 1,3).

В ходе символических путешествий инициируемый наталкивается на «препятствия», которые постепенно преуменьшаются, подобно тому как материя истончается, следуя Аристотелевой «вертикали». И все же скитания вслепую в храме, шумы, обрушивающиеся на него, создают в представлении соискателя чувство «перехода». По завершении четвертого путешествия наступает успокоение. В воцарившейся тишине голос напоминает посвящаемому «золотое правило» — универсальную этическую заповедь «Не делай другим того, что ты не желаешь самому себе, делай другим добро, какого ты желал бы самому себе».

Теперь следуют магические мгновения — совершается переход из храма в «зал потерянных шагов», затем снова в храм для свершения обряда инициации.

Находясь у алтаря, кандидат берет на себя обязательство «хранить в святости честь и жизнь всех людей» и не исповедовать принципов, которые несовместимы с принципами масонства.

Посвящаемому уже вернули зрение. Но храм все еще погружен в полутьму. Три удара молотка Мастера — и храм наконец залит светом. Соискатель видит лица своих братьев.

Мастер, держа пламенный меч, совершает обряд инвеституры — введения в масоны. Новый масон «украсит своим присутствием сии колонны», как только Мастер произнесет следующие слова: «Ты мой брат». Посвященный в масоны получает фартук, который будет носить в ложе. Фартук символизирует Труд — «первейший долг и обязанность, высочайшее утешение человека». Он получает также две пары белых перчаток: одну для себя (символ чистоты), другую пару — для спутницы жизни, являющейся «совершеннейшей женщиной», то есть той, которую масон любит и уважает.

Термин «брат» восходит, согласно масонской традиции, к словоупотреблению древних рукописей, которые предписывают следующее: «Будешь называть вольных каменщиков своими братьями, или иначе своими товарищами, и никогда более их полным именем».

Фартук, который у Ученика лишен фигур и символического орнамента, а у масонов высших степеней снабжен богатейшей символикой, был, как известно, в обиходе «оперативного» средневековного масонства. Правда, согласно Б. Джонсу[67], его наличие засвидетельствовано источниками, найденными в Египте и относящимися к периоду четырех-пятитысячелетней давности. На фиванских фресках изображены рабочие фартуки строителей.

Что касается перчаток, то они также были в обиходе средневековых масонов. Свидетельства тому найдены в Шартрском и Йоркском соборах, а также в уставах, называемых «Уставами Шоу», относящихся к 1589 г. и действовавших в Шотландии. В средневековой Англии белые перчатки, как правило, носили судьи.

Символика перчаток связана также и со средневековым рыцарством, если верно, что рыцари обычно украшали свой шлем перчаткой прекрасной дамы[68].

На следующий день после состоявшейся инициации Гёте, например, предназначил пару белых перчаток для своей возлюбленной, сопроводив свой дар следующими словами: «Скромный подарок, если судить по первому взгляду, ждет Вас по возвращении. Самое удивительное… я могу его сделать только одной женщине и только один раз в жизни»[69].

Масонская инициация предназначена для мужчин, или, по символической терминологии, имеет «солярный» характер. Женщины в масонские ложи не допускаются, но не из-за каких-то женоненавистнических предрассудков. Тому есть иные причины. По мнению исследователя масонства Рене Генона, исконно масонская инициация была введением в секреты мастерства ремесла рабочего-строителя и, следовательно, задумана по форме специально для тех, кто работает на строительной площадке, то есть для мужчин. Поскольку основанием инициационной практики масонства является традиция, «мужские» привилегии должны были строго соблюдаться и в новое время.

Дело не в том, что масоны считают женщину неспособной воспринять установления общины. Этико-духовное совершенствование, познание самого себя, символизм и эзотеризм — все это универсальные ценности, следовательно, относятся они и к женщине. Однако формы, в которых выражена масонская обрядность (трудная ручная работа каменщика и «физические испытания», символика меча, согласно легенде о Хираме), выглядели бы гротеском и нелепостью, если их сочетать с женской психологией, которая по своей природе и исторически движется по иным орбитам.

Как писал в «Масонском обозрении»[70] один из основателей итальянской школы психоанализа, проф. Эмилио Сервадио, инициация женщин «мыслима только как постепенное осознание женщиной своей жизнедарящей энергии — «шакги»[71]… воды-посредника, «иони», порождающей миры, божественного Нуля. Отождествление женщины с мужским естеством? Что может быть абсурднее?» Думаем, понятно, отчего в масонских ритуалах совершенно отсутствуют символы, действия и легенды, которые были бы вдохновлены «женской» темой.

Как ни парадоксально, но именно глубочайшее уважение к женщине и ее внутреннему миру вынуждает масонов не допускать женщин в свой круг. Братства, посвящающие в масонство женщин, считаются Великой объединенной ложей Англии и национальными масонскими общинами самозванными, не имеющими статуса «законных» лож.

Вопрос об инициации женщин, разумеется, нельзя исчерпать в нескольких строках. Необходимо напомнить, например, об огромном значении символики Астарты или Изиды в древних инициационных обрядах, связанных с тематикой плодородия. Укажем и на современную ициационную практику ордена мартинистов, который руководствуется учением мистика XVIII в. Луи Клода де Сен-Мартена. В этот