— Я не знаю никакого Монтенегро, — закончила Дебора. — И никогда о таком не слышала. А это из-за него вы так встревожились? Кто он такой?

— Рауль Монтенегро — человек, который хочет найти мою жену.

— Так вот что она имела в виду, — пробормотала Дебора.

— Вы с ней говорили?

— При полном непонимании, боюсь, — ответила Дебора. — Она наверняка думала, что мы говорим об этом Рауле Монтенегро, а я-то полагала, что мы обсуждаем репортёра из «Сорс». Боюсь, я сказала ей, что он сейчас в Уиндермире. Но я говорила о репортёре…

— Ох, боже… — выдохнул Файрклог и кинулся к дому, бросив через плечо: — Где она сейчас?

— Была внутри. — Дебора побежала следом за ним. — Мистер Файрклог! Ещё минутку…

Он остановился, обернулся. Дебора сказала:

— Понимаете, я пыталась ей объяснить всё это. Пыталась извиниться. Я имела в виду… ну, суррогатное материнство. Вам абсолютно нечего бояться. Я сказала мистеру Бенджамину, что из этого не получится статья. И кроме того, я целиком и полностью понимаю вашу жену. Мы с ней… ну, сёстры по несчастью.

Файрклог уставился на неё. У него вообще было довольно бледное лицо, но тут Дебора увидела, как даже слабые следы краски исчезли с его губ и он стал похожим на призрака, возникшего из тумана, клубившегося у его ног.

— Сёстры… — произнёс он.

— Ну да. Я тоже очень хочу ребёнка, но не могу…

Она не успела договорить. Николас Файрклог исчез в доме.

Когда Тим вернулся в фотоателье, «Той-фор-ю» стоял за прилавком, болтая с англиканским священником. Они оба обернулись, когда Тим вошёл в дверь, и священник бросил на него внимательный взгляд, продолжая говорить о каком-то количестве и качестве. Тим решил, что это и есть один из «актёров» для фильма, и тут же у него стало горячо внутри, он мгновенно наполнился гневом. Долбаный викарий. Просто ещё один ханжа, каких полным-полно в этом мире. Притом он каждое воскресенье стоит перед своей паствой и несёт им Слово Божье, и все эти лопухи слушают его, и ни у кого не хватает ума догадаться, чем он занимается…

— Папуля! Папуля!

В фотоателье вбежали двое детишек — мальчик и девочка — в аккуратных школьных формах, а следом за ними вошла женщина, явно спешившая, смотревшая на наручные часы.

— Ох, милый, прости, мне ужасно жаль, — сказала она. — Мы очень сильно опоздали?

Женщина подошла к священнику, поцеловала его в щёку и взяла под руку.

— Подумаешь, каких-то девяносто минут! — ответил священник. — О чём говорить… — Он вздохнул. — Ладно, мы с Вильямом изучали Абрама и Исаака, Исайю и Якоба, Руфь и так далее, и это было весьма полезно и даже — и думаю, Вильям со мной согласится — занимательно. Но, увы, ты действительно очень задержалась. Придётся все отменить. У Вильяма есть кое-какие дела, да и у меня назначена встреча.

Супруга замурлыкала, многословно извиняясь. Дети повисли на другой руке священника. Просто рождественская картинка! Такую можно послать всем родственникам.

Тим болтался в задней части помещения, в углу, делая вид, что внимательно рассматривает цифровые камеры, запертые в стеклянной витрине и явно нуждавшиеся в том, чтобы с них смахнули пыль. Когда наконец священник и его семейство шумно удалились, Тим быстро шагнул вперёд. На бейджике «Той-фор-ю» значилось: «Вильям Конкорд». Тим подумал о том, что бы это могло значить: парень не снял бейджик при виде Тима. Вряд ли тот мог просто забыть это сделать. «Той-фор-ю» был не из тех, кто что-то забывает.

Он вышел из-за прилавка, запер дверь фотоателье и перевернул табличку, сменив «Открыто» на «Закрыто». Потом выключил верхний свет и кивком головы дал Тиму понять, что тот должен идти за ним в заднюю часть помещения.

Тим увидел, что декорации во внутреннем помещении изменились, и ясно было, почему «Той-фор-ю» не сумел вовремя отпечатать фотографии для священника. В комнате трудились мужчина и женщина, сооружая нечто вроде детской комнаты Викторианской эпохи вместо театральных колонн и задника с изображением неба, которые красовались тут прежде. Пока Тим всё рассматривал, они внесли три узкие кровати, на одной из которых лежал манекен-ребёнок в пижаме со Шреками и почему-то в школьной кепке. Две другие кровати были пустыми, и в изножии одной из них женщина положила огромную игрушечную собаку, сенбернара. Мужчина водрузил задник, на котором было нарисовано окно, открытое в звёздную ночь, и вдали ещё был изображён Биг-Бен, на циферблате которого стрелки показывали полночь.

Тим не понимал, для чего всё это готовится, пока из кладовой не появился некий тип. Это был юнец вроде самого Тима. Но, в отличие от Тима, он чувствовал себя совершенно уверенно и спокойно прошёл в декорацию, где прислонился к фальшивому окну и закурил сигарету. Он был с головы до ног одет в зелёное, на ногах у него были туфли без задников, с загнутыми носами, а на голове торчала остроконечная шапка. Он кивнул «Той-фор-ю» и мужчине с женщиной, которые тут же скрылись в кладовой, и Тим услышал звуки: тихие голоса и шум падавших на пол одежды и обуви. Пока «Той-фор-ю» хлопотал возле штатива на колёсах и внушительной видеокамеры, мужчина с женщиной вернулись. На женщине теперь была белая ночная рубашка с высоким сборчатым воротником. Мужчина оделся капитаном пиратского корабля. И, в отличие от остальных, надел маску, хотя для его опознания в случае чего достаточно было бы крюка, торчавшего вместо руки из правого рукава. Конечно, если бы он действительно находился в викторианской Англии, он мог бы делать что угодно, и никто опознавать бы его не стал, и он спокойно уплыл бы в дальние края…

Тим перевёл взгляд с этих чудаков на «Той-фор-ю». И при мысли о том, какова должна быть его роль в предстоящем, его на мгновение охватила тошнота. Потом он покосился на ночную рубашку, лежавшую на одной из кроватей вместе с парой очков в круглой оправе, и сообразил, что он должен изображать старшего из двух братьев, и этот костюм предназначен для него.

Всё это показалось Тиму верхом глупости, но в то же время он почувствовал некоторое облегчение. Когда он смотрел последний суперфильм о Христе в райском саду, он предположил, что и здесь будет происходить нечто такое же богохульное, хотя ему и не хотелось думать о том, что именно это может быть. Да на самом-то деле его и не интересовало, будет здесь какое-то богохульство или нет; он скорее тревожился о том, что в последний момент просто не сможет изобразить то, что от него потребуется, то, что ему будут подсказывать из-за видеокамеры.

Но как оказалось, тревожиться было не о чём. Когда Вэнди передвинулась в пространство детской, а капитан Хук занял позицию перед камерой, «Той-фор-ю› подошёл к Тиму с маленьким стаканом воды. Протянув стакан, он достал из кармана какой-то пузырёк и вытряхнул из него две пилюли разного цвета. И кивком дал Тиму понять, что тот должен их проглотить.

— Что это?..

— Нечто такое, что поможет тебе раскрыться, — ответил «Той-фор-ю». — Наравне с прочим.