громко, что у неё кровь застыла в жилах. Испуганно зажмурившись, Стелла отвернулась, вжавшись в угол. Тогда волк резко кинулся на неё. Лязгнул клыками. Потом ещё раз. И ещё. Остервенелый, осатанелый, с горящими красными глазами и с пеной, капающей с клыков – будто бешенный.

Нет, он её не тронул. Клацая огромными зубищами, он разорвал мягкий металл наручников, а потом и верёвку, которая её связывала. Когда она открыла глаза, его уже не было. Убежал. Только мелькнул в проёме передней двери его пушистый серый хвост.

В общем, как‑то так, видимо, она и удрала. Вторую часть истории охотники мне, конечно, не рассказали, так как своими глазами этого не видели. Они в то время отчаянно отбивались от взбесившихся зверей, но сам‑то я прекрасно знаю, чем закончилось дело.

Сканер московских охотников не соврал – мой аватар всё‑таки вампир третьего типа, а не четвёртого. По крайней мере, может, если захочет…

Отдав приказ оштрафовать всех виновных в побеге паучихи – ну, или почти всех – я в изнеможении упал на стол и, не глядя, щёлкнул по кнопке громкоговорителя:

– Олег, у нас есть кровь?

– Конечно. Сколько вам принести?

– Всё, что есть. Я дико голодный.

* * *

В полночь между Константином и Штефаном развернулась похожая сцена. Во всяком случае, я, к огромному своему стыду, узнал в Цепеше самого себя. Он тоже, не жалея сил, вышел один против огромной толпы охотников, чтобы спасти и освободить то самое дорогое, что у него было.

Он был пунктуален как никогда. Приехал даже на пять минут раньше двенадцати. Бесчисленные отряды бойцов СКОКа выбежали на улицу, чтобы его удержать, но он, всего лишь подняв руку, отодвинул их и без затруднений миновал ворота, войдя на территорию. Дула пистолетов и автоматов двигались следом за ним, а он, казалось бы, их не замечал.

Маленькая певчая птичка, сидящая на ветке раскидистого дерева, свесила голову вниз, чтобы получше разглядеть, что будет происходить дальше.

А дальше, дождавшись, пока все охотники выбегут на улицу и окружат его, он молвил им всего лишь одно короткое жаркое слово:

– Усните, – и все многочисленные крепкие бойцы, будто малые дети, слегли на землю, сонно закатив глаза. Только на меня одного гипноз не подействовал – я ведь и так уже спал.

Ну надо же! А я и не думал, что он может одновременно ввести в транс всю базу! И не только тех, что снаружи, но и всех, кто поджидал его внутри! Во всём московском штабе не осталось ни одного бодрствующего сотрудника. И даже дежурная уборщица, прислонившись лбом к швабре, уснула прямо сидя.

Очнувшись ненадолго, я попытался связаться со смоленским отрядом, который должен был притаиться в засаде неподалёку. Хотел приказать зажечь прожектора и перейти в наступление, но, увы, мне никто не ответил. Всё вокруг будто бы вымерло…

Тем временем, медленно, но уверенно идя мимо мирно спавших воинов, Константин тихо напевал себе под нос какую‑то колыбельную. Как у него получается совсем ничего не бояться и в такой ответственный момент иронизировать? Даже мне – соловью – сейчас было не до песенок.

Сняв с одного из охотников жетон, Цепеш спокойно прошёл мимо всех магнитных замков и постов со спящей охраной в зелёный сектор. Ненадолго задержался у камеры Б‑03, в которой сейчас уже никого не было. Принюхался. Покачал головой и фыркнул издевательски. Неужели прознал про мою недавнюю выходку?

Потом двинулся дальше. Дошёл до двери с табличкой Б‑18, вытащил из‑за пазухи револьвер и, не церемонясь, выстрелил в замок. Проник внутрь, отключил от вены Штефана капельницу, ничуть не пугаясь громко завывшей в этот момент сирены. Похлопал юношу по щекам, приводя в чувство. Потом взял на руки и понёс к выходу.

На улице, то ли от свежего воздуха, то ли просто потому что серебряный раствор уже успел выветриться, Штефану полегчало. Он смог встать на ноги, и некоторое время они с Константином просто смотрели друг на друга. Потом Цепеш прижал его к себе, похлопал по плечу и шепнул на ухо:

– Ничего не бойся. Всё позади. Больше никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь.

Тот сначала взглянул на него непонимающе. Но вот уже он взволнованно замотал головой и отстранился:

– Что ты такое говоришь, Стэн?! Ты меня пугаешь. Возьми меня за руку и пойдём скорее!

– Нет, – брюнет был непреклонен. – Ты уходишь, а я остаюсь.

В глазах Штефана задрожали слёзы:

– Если у тебя ещё есть тут дела, то я подожду тебя, и потом мы уйдём вместе.

– Не надо. Беги, – приказал ему Константин своим обжигающим голосом, и в следующую секунду закричал так громогласно, что, казалось, зазвенело небо над нашими головами. – Беги, чёрт возьми!!! Сейчас же!!!

Хрупкая фигурка Штефана вся затряслась. Он закрыл лицо руками и сорвался с места, не глядя на дорогу. Миновал ворота штаба, побежал по тропинке, залитой лунным светом, и юркнул в лес. Подождав, пока он отдалится на безопасное расстояние, Константин, уже мягче, своим обычным гипнотическим голосом, проговорил:

– Проснитесь. Пора, – и вся многочисленная армия СКОКа, один за другим, снова поднялась на ноги, поправляя оружие.