По мере того как Предатель, становился могущественнее, у него увеличивалось и число подручных. И все-таки большую часть силы он мог дать немногим. Думаю, поэтому только первый десяток был силен по-настоящему, и то только в горах, где находился сам их источник. Они, конечно, искали врата, но не пошли бы, даже если бы уткнулись в них носом, попросту покровитель был еще не готов.

А Белый Дух ничего не мог сделать, иначе бы уничтожил эту часть своего мира. Он Отец, и как любой отец, заботится о своих детях и не может причинить им вреда. Только выманив брата из логова, Создатель мог закончить то, что началось столетия назад. И для этого Он разыграл всю эту партию, в которой мы исполняли свои роли.

Так уж вышло, что тебе досталась роль проводника и тайного помощника. Даже женитьба на Хасиль. Если бы не ты, Танияр мог ведь и поднести ей тархам. Тогда бы уже не было нашей пары и Тамина, а он должен был родиться, я это точно знаю, иначе Белый Дух не благословил бы его. И брата ты защищал от матери, и меня привел, и стал дайну первым помощником. А потом исполнил главное желание Отца и вывел меня к илгизитам. Но ты бы этого не сделал, если бы не метка, которую махир поставил тебе в Даасе, а в Даас ты не попал бы без матери. И если бы не попал, то не помог бы мне сбежать и вынести послание Шамхара. Всё связано, братец, и всё происходит в нужный момент. Даже рырхи. Не сбеги они по зиме, и вывести меня из харата оказалось бы невозможно. Но когда всё свершилось, Хайнудар позволил им вернуться в их стаю. Всё было подготовлено для последнего акта… последней части игры, затеянной Создателем, и ты выманил меня из Иртэгена. Архам…

– Что, Ашити?

– Белый Дух ничего не делает просто так, на всё его замысел и желание. И только тот, кто идет против воли Создателя, будет наказан. Сейчас против Его воли идет Кашур. У нас хватает новостей, которые ты пропустил в своем заточении. Архам, ты нужен своему брату и нашему дайнату. Слышишь?

Наконец-то послышалось поскрипывание половиц под приближающимися шагами, а после дверь открылась, и на пороге появился добровольный узник. Выглядел он удручающе. Одежда та же, что и три дня назад, волосы спутаны, лицо сильно осунулось и покрылось щетиной. Глаза Архама были красными, похоже, он не только не ел и не пил, но и мало спал.

– Боги, – произнесла я, оглядев деверя. – Разве так выглядит ман-ердэм Айдыгера? Это же облезший рырх какой-то.

– Что угрожает Айдыгеру? – спросил Архам.

– Я всё расскажу тебе, братец, но для начала ты должен привести себя в порядок и поесть. А потом тебе надо будет проветрить голову, и я хочу, чтобы ты это сделал вместе со мной в горах.

– Зачем тебе в горы? – нахмурился брат моего мужа.

– Хочу, – улыбнулась я. – И хочу, чтобы ты был рядом. – После взяла его за руку и потянула за собой. – Идем. Сначала в лихур, потом жена тебя накормит. А пока ты будешь есть, я развлеку тебя новостями. Хочешь всё знать – делай, как говорю.

Архам с минуту смотрел на меня, но вдруг усмехнулся и покачал головой.

– Как ты это делаешь? – спросил деверь. – Как слова находишь, которые в душу падают?

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Я солнечный луч, мне само мое имя велит до души добираться.

– Истинно, – улыбнулся в ответ Архам. – Значит, я стал проводником воли Белого Духа? И… брату нужен?

Я кивнула и добавила:

– А еще жене и детям. Ты заставил их сильно поволноваться, пора порадовать. Идем, братец, дела не ждут.

Спустя два часа мы брели по каменной дороге, той самой, которая вела к лестнице, спускавшейся к Курменаю. Правда, мы шли в противоположную от нее сторону. Юглус ушел вперед. Берик, усиливший охрану, хотя, на мой взгляд, это было излишне, шагал позади. А по обе стороны от меня пристроились Элькос и Архам. Последний заметно посвежел после того, как помылся, побрился и переоделся. Конечно, прежний цветущий вид еще не вернулся, но наверстать упущенное за три дня было недолго. Главное, мой деверь, хоть и казался еще немного отстраненным и рассеянным, всё больше проявлял интереса к жизни и делам.

Но сейчас у нас было совсем иное, но весьма важное дело. Для меня. Никто не мог понять, зачем мне это было нужно, а я не намеревалась никого убеждать, главное, что не мешали.

– А вот и камень, – сказала я, глядя на дорожный указатель. – Друг мой, – я обернулась к Элькосу, – вас не охватывает трепет?

Он вопросительно приподнял брови, и я возмутилась:

– Но как же? Мы стоим перед местом, которому, возможно, не менее тысячи лет. Это же история!

– Этот кусок скалы стоит здесь гораздо дольше, он часть гряды, – ответил магистр. – А вот надпись выбили восемьсот лет назад, точней сказать не могу.

На магистра теперь смотрел и Архам, даже Юглус обернулся, а Берик подошел ближе. Мы все ждали пояснений. А как иначе? Элькос еще ни разу не говорил, что научился определять количество минувших лет, и вдруг такое заявление.

– Что? – удивился хамче.

– Да говорите же! – воскликнула я. – Вы теперь можете определять возраст постройки?

– После того как мы были едины с Белым Духом, мне стало открываться многое, в чем прежде я испытывал трудности, – ответил Элькос. – И я всё более одержим одной идеей, о чем пока желал промолчать, однако чувствую в том свое предназначение…

– В чем? – спросила я.

– Мне бы прежде хотелось узнать, одобряет ли это Создатель, – уклончиво произнес магистр. – Сначала я посещу вашу названую матушку, и, если Белый Дух будет готов принять меня и дать ответ, тогда я открою свои помыслы.

Поджав губы, я некоторое время прожигала в хамче дыру взглядом. Он устоял, и я решила пока сдаться. А потому задала иной вопрос:

– Стало быть, восстание Илгиза произошло восемьсот лет назад?

– На этот вопрос я вам ответить не могу, душа моя, – сказал Элькос. – Надпись могли выбить и позже. Я только могу сказать со всей уверенностью, что это произошло восемьсот лет назад, но без абсолютной точности до года.

– И это уже немало, – я улыбнулась и пожала ему руку. – Но теперь я желаю узнать возраст нашего Иртэгена. Слышите?! Непременно узнать!

– Хорошо! – воскликнул хамче и рассмеялся: – Любознательная вы наша.

И мы продолжили свой путь. Постепенно я