воинства Атрака. На лица — мрачная решимость, в руках — разнообразные сферы магии. Было ясно одно — эти люди готовы стоять до конца. Однако со стороны противников не было ни единого признака вражды, что значило лишь одно — они готовились к очередным переговорам. Впереди всех летал Корзун. Именно он и начал говорить.

«Дракалес, томелон Атрака, обрати свой взор налево. Скажи, что ты там видишь?» — «Гору. Неестественно-высокую» — «Ты верно подметил. Косернату́р. Раньше эта гора была чуть ниже. Но нам пришлось её расширить, потому что сейчас там находится гробница одного очень скверного чародея по имени… Арзу́г, — он немного остановился, потому что это имя вызывало сильное волнение и не только в его сердце, но и в сердцах всех чародеев, которые окружали его, — Он был такой же, как и мы с Иртенеллой. Он был третьим хранителем мира и порядка между чародеями и людьми. Однако, вместо того чтобы спасать жизни несчастных, он допустил, чтобы в его сердце поселились гнев, алчность и безумие. Он допустил, чтобы ропот тех, о ком он должен был заботиться, раздражал его, вместо того чтобы сосредоточиться на том, что ему велел великий. Он пожелал возвыситься над нами, чтобы он один был ответственен за благополучие этого мира. Он отверг здравые домыслы и был уверен, что истинный мир достигается только лишь единоличным правлением, без совета, без поддержки, без друзей. Он всё сильнее и сильнее обособлялся от всех нас. И в итоге началась война. Самая жестокая и кровопролитная война в истории Зомарту. Но мы победили, потому что нас направляло милосердие, мы готовы были дарить, и мы всегда советовались друг с другом, чтобы принять наилучшее решение. Мы не смогли поднять руку на него, на одного из нас. Поэтому сейчас он находится в вечном сне. Мы будет хранить этот сон до тех пор, пока не будет исполнено великое предназначение. Потому что тогда великие вернутся. К нам вернётся наш Йор и решит, как быть с нашим братом. Либо исцеление, либо погибель. Но это будет его воля, а не наша. Потому что не мы создали великое предназначение. Мы — лишь детали этого сверхсложного механизма. А разве одна деталь может сказать другой, что она ей не нужна? Это может сделать только лишь изобретатель. Только лишь великие решают, как наилучшим образом перестроить предназначение. Видишь, бог войны? Мы ведём праведные войны. Однако мы никогда не переходим черту того, что лежит за гранью нашего понимания» Могучий голос Дракалеса был спокоен, что, конечно же, не укрылось от Корзуна, из-за чего тот даже немного расслабился: «Так всё-таки… Что такое, это ваше великое предназначение?» — «Это замысел великих, который находится за пределами нашего понимания. Почему великие не открыли его для нас, мы тоже не знаем. Быть может, мы всё равно ничего понять не сможем, как и поменять в этом механизме» — «А что, если никакого предназначения нет? Получается, вы сейчас вместо того, чтобы бежать из этого мира и спасать свои жизни — единственное из того, что имеет значение, готовы впустую погибнуть?» — «Если таков твой вопрос, то наш ответ — да. Мы будем сражаться и готовы погибнуть все до единого» Дракалес осмотрел всех чародеев и в очередной раз убедился, что их намерения серьёзны, а после отвечал: «Штурмуя ваши города и сражаясь с вашими стражниками, я видел, насколько вы несовершенны. Вам столько нужно исправить, что для этого может понадобиться целая вечность. Но вместе с этим я увидел и то, что вы оказались готовы к великому предназначению. Даже в этот миг, настроившись стоять до последнего, вы являете могущество и силу, которую мне так и не довелось увидеть в других мирах. Везде, куда бы я не пришёл, чтобы завоевать мир, меня встречали разрозненность и несогласованность. Никто не был готов к моему приходу. Иногда не успевало проходить время от рассвета до рассвета, как я уже господствовал там. Сколько мы воюем уже здесь? Восходов двадцать?» Корзун его поправил: «Восемнадцать» — «Верно. И то мне остался последний, самый сложный шаг — столица. Вы не были готовы к моему приходу. Однако то, как быстро вы организовали оборону, было просто поразительно. А ваши единство и сплочённость заслуживают похвалы. Пока что нигде, ни в одном из миров я не встречал ничего подобного. Если бы я сказал, что ваш мир не готов к великому предназначению, то это означало бы, что все остальные так вовсе не готовы просто существовать. Корзун, хранитель мира и порядка в Зомарту, и все вы, жители этого мира, услышьте моё слово. Воинство Атрака отступает. Вы доказали, что готовы к великому предназначению» По рядам чародеев прокатилась волна удивления. Предводитель сказал: «Так это всё было испытанием?» — «И очищением. Тот, кто испугался поступи войны и с трусостью бежал, не сможет идти дальше. Но сейчас я вижу только лишь смелые и гордые сердца. Пусть ваш создатель Йор благословит вас, а его мудрость ведёт вас дальше по пути предназначения» Договорив это, Дракалес и все его воители покинули Зомарту.

Часть 20

Завоевания миров продолжились. После Зомарту биться с людьми, хорганами и сик’хайями было просто одним сплошным оскорблением. Люди были до ужаса разобщены. И, когда колесница войны приходила в их мир, сразу же начинались междоусобицы и мировые войны. Когда поступь воинства Атрака наступала на ящеров-аборигенов, те успешно противодействовали духу войны и сохраняли единство. Однако, несмотря на свою природную ловкость и скорость, они были слабыми противниками. А потому Дракалес быстро утерял интерес к этим народам и больше не ходил к ним. А вот битвы с хорганскими королевствами были немного интереснее. Когда военный марш грянет в одном из миров, где обитали эти подземные существа, их жадность превращалась в жгучую зависть, которая нередко приводила к потасовкам. Огонь неприязни прокатывался по всему городу, и ненасытные коренастые землекопы начинали вооружаться, готовясь к сражению со своими соседями. Но на самом деле это было подготовкой к противостоянию более сильному противнику. Проникать в подземные чертоги, а также разорять их приносило больше удовольствия, чем уничтожение беспомощных людей и сик’хайев. Поэтому всякий раз, как Победоносцу на глаза попадался мир, где проживали хорганы, он устремлял туда свою поступь. Обычно такие завоевания длились дольше обычного. Когда король был свергнут, его место занимал наместник бога войны, а после начинал отбор сильнейших из слабейших. Что интересно, в разных королевствах жадность проявлялась по-разному. Кто-то ценил свои