Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваша сестра замужем?
— Нет. Она — деловая женщина.
— И чем же она занимается?
— Она главный редактор журнала «Венера».
— Ого! — Алекса улыбнулась. — Какие у нас с вами знатные родственники.
Поглотив все, что было на столе, Ноэль не отказался от сыра и белого винограда. Они допили остаток вина, и Алекса предложила кофе.
За окном в синеватых сумерках зажглись уличные фонари. Их свет проникал на кухню, но тени все сгущались. Ноэль не мог справиться с зевотой и извинился.
— Вот видите, доказательство, что мне уже пора домой, налицо.
— Только сначала выпейте кофе. Вам ведь надо продержаться на ногах, пока вы не доберетесь до постели. Знаете что, поднимайтесь-ка наверх и устраивайтесь там поудобнее. Я принесу кофе, а потом вызову такси.
«Да, пожалуй, так будет лучше всего», — подумал Ноэль.
— Хорошо, — согласился он.
Но даже выговорить одно это слово оказалось делом нелегким. Он чувствовал, с каким трудом шевельнулся язык и нужным образом сложились губы. Либо он перепил, либо просто валится с ног от усталости, ведь почти не спал со вчерашнего дня. Кофе — это хорошо. Ноэль оперся руками о стол и встал. Подняться по кухонной лестнице и дойти до гостиной было тяжелым испытанием. Он то и дело спотыкался, но все же удержал равновесие и не шлепнулся.
Наверху его ждали тихие сумерки гостиной. Полоски света, проникавшего с улицы, ложились на каминную решетку, сверкали огоньками на подвесках большой люстры. Жаль было нарушать этот сумеречный покой, и Ноэль не повернул выключатель. В кресле, где он прежде сидел, спал пес. Ноэль опустился на диван. Пес проснулся, поднял голову и поглядел на Ноэля, а тот уставился на него. Пес раздвоился и превратился в двух псов. «Я пьян, — решил Ноэль, — и не спал целую вечность. Но сейчас засыпать нельзя. Сейчас я не сплю», — заверил он себя.
Он и не спал, а дремал. Спал и бодрствовал одновременно. Мерно гудели моторы, он летел над Атлантикой, в кресле рядом с ним мирно похрапывал сосед, его начальник приказывал ему отправиться в Эдинбург и продать кожаные изделия человеку по имени Эдмунд Эрд. Слышались чьи-то голоса, кто-то звал кого-то, на улице мальчишки гоняли на велосипедах. Нет, это была не улица, а чей-то сад. Тесная комнатушка под островерхой крышей, он смотрит в маленькое оконце. К стеклу приникла веточка жимолости. Его бывшая комната в доме матери в Глостершире. Внизу на лужайке идет игра. Дети и взрослые играют в крокет. А может, в лапту? Или в бейсбол? Но вот они поглядели наверх и увидели его лицо за стеклом. «Спускайся! — кричат они ему. — Иди к нам!» Ему приятно, что его зовут. До чего же хорошо быть дома! Он выходит из своей комнатки, спускается по лестнице и выходит в сад, но игра уже кончилась и все куда-то исчезли. Ну и ладно, его это нисколько не огорчает. Он растянулся на траве и смотрит в ясное голубое небо. Все хорошо, ничего плохого не случилось, ничего не произошло. Он один, но скоро кто-нибудь сюда придет. Он может подождать.
Но что это за звук?.. Тикают часы. Ноэль открыл глаза. Уже не светят уличные фонари, темнота рассеялась. Это не сад и не дом его матери, а какая-то незнакомая комната. Где он? Он лежит на диване, накрытый пледом. Бахрома пледа щекотала подбородок, и он откинул плед в сторону. Взглянув вверх, он увидел хрустальные подвески люстры и только тогда все вспомнил. Он повернул голову: в кресле у окна сидела девушка, в утреннем свете, проникавшем через незашторенное окно, рыжели ее волосы. Он пошевелился. Девушка молчала. Тогда он позвал:
— Алекса!
— Да… — она проснулась.
— Который теперь час?
— Немного больше семи.
— Семи утра?
— Да.
— Выходит, я проспал здесь всю ночь? — Ноэль повернулся, вытянул свои длинные ноги.
— Когда я принесла кофе, вы уже спали. Хотела разбудить вас, но потом решила, что не стоит.
Ноэль поморгал глазами, чтобы проснуться окончательно. Джинсы и свитер Алекса сменила на белый махровый халат, сверху накинула плед, из-под него торчали ее босые ноги.
— Вы провели тут всю ночь?
— Угу.
— Надо было вам нормально лечь в постель.
— Не хотелось оставлять вас здесь одного. Я подумала: вы проснетесь и решите, что вам надо немедленно уходить, а найти такси ночью довольно трудно. Я даже постелила вам постель в комнате для гостей, но потом решила: лучше не будить.
Сон еще стоял у него перед глазами. Он лежал на траве в саду, в Глостершире. Кто-то шел к нему, он чувствовал это, знал. Не мать — Пенелопа умерла. Кто-то другой. Потом сон померк и осталась одна Алекса.
К своему удивлению, чувствовал он себя прекрасно: бодрым, полным сил.
— Давно пора мне двигаться домой, — решительно заявил он.
— Вызвать такси?
— Нет, пройдусь пешком. Это полезно — прогуляться поутру.
— Да, утро чудесное. Может быть, сначала легкий завтрак?
— Спасибо, не хочу, вы меня так замечательно накормили вчера.
Он откинул плед и сел, провел пятерней по волосам. Алекса не предприняла никаких попыток задержать его. Она проводила его по коридору и растворила дверь в жемчужное майское утро. Вдалеке уже слышался шум городского транспорта, но на дереве пела птица, воздух был чист и прозрачен. Ноэлю почудилось, что пахнет сиренью.
— До свидания, Ноэль.
Он обернулся.
— Я позвоню вам, — сказал он.
— Это вовсе не обязательно.
— Вы так считаете?
— Не думайте, что вы чем-то мне обязаны.
— Вы очень славная. — Ноэль наклонился и поцеловал Алексу в персиковую щеку. — Спасибо!
— Мне это доставило удовольствие.
Ноэль сбежал по ступенькам и бодро зашагал по тротуару. Дойдя до поворота, он оглянулся. Алекса ушла, синяя дверь была закрыта. Но дом с лавровым деревцем на крыльце словно смотрел ему вслед.
Ноэль улыбнулся и пошагал дальше.
Вторник, 7 июня
Изабел ехала на своем микроавтобусе в Коррихил. Дорога не дальняя, всего-то десять миль. Было четыре часа пополудни, начало июня, деревья уже покрылись пышной зеленью, а поля дружными всходами, но лето, можно сказать, еще не наступило. Не то чтобы было очень холодно, но моросил мелкий холодный дождь, и дворники она включила, едва отъехала от Кроя. Над холмами висели тяжелые облака, и все окрест тонуло в сумерках. Изабел посочувствовала американским туристам — ехать в такую даль, чтобы полюбоваться красотами Шотландии, а красот этих и не разглядеть.
Самой ей погода была не помехой. Она столько колесила по этим дорогам, что иной раз ей казалось: отпусти она руль, и машина, точно верный надежный конь, прекрасно доедет сама до Коррихила и обратно.
