— Да, но ведь для тебя не секрет, что я ее, мягко говоря, недолюбливаю. И выходит, чтобы не допустить твоей женитьбы, только и надо, что устроить эти застолья как можно хуже.

— Может быть, но ведь ты на это не пойдешь. Для этого ты слишком честна, и к тому же, коль сказала «чтобы устроить», не думаю, что тебе охота самой мучиться. Слишком на тебя не похоже.

— Пусть так, — согласилась Грейс. — Хорошо, положим, я соглашусь, ты-то на что рассчитываешь? Представить ее в качестве любовницы? Или жены?

— В настоящий момент? Только любовницы. Но повторяю, если все пойдет гладко, без сучка без задоринки, я с удовольствием женюсь на ней. Она молода, здорова. Родится ребенок, а то и не один, а француженки, знаешь ли, хорошо управляются с детьми.

— Тебе-то откуда известно, как француженки управляются с детьми?

— Просто слышал, что люди говорят, а ты наверняка не слышала, что это не так. Ты в жизни никуда не ездила, а я хотя бы дважды был во Франции. Во время первой поездки меня, конечно, мало интересовали эти маленькие оборванцы, чтоб им неладно было. По крайней мере те, что моложе семнадцати. Но когда я был в армии, заметил, что французы очень бережно обращаются с детьми. Стоит пожить в каком-нибудь городке вроде Тура, сразу увидишь, как в семье…

— Да, да, все понятно, — оборвала его Грейс. — Ну и на сколько этих маленьких интимных soirees[27] рассчитывает мсье?

— Какое сегодня число? Ясно, тринадцатое января. Скажем, первый ужин — до конца месяца, а потом каждые две недели, вплоть до начала мая. Можно и раньше начать. Скажем, в ближайший четверг.

— Так, займемся подсчетами. Февраль, март, апрель, два раза в месяц, стало быть, всего шесть плюс один-два ужина в этом месяце. Сколько народу на каждый?

— Да немного.

— Немного — это сколько? Скоро гости будут одни и те же.

— Восемь-десять человек всякий раз, и тогда повторов не будет. Даже дважды одних и тех же людей не придется приглашать. Список я уже составил.

— Смотрю, ты все продумал, — заметила Грейс. — Ладно, будь по-твоему. Согласна.

— Ну и умница. Вот тебе небольшой подарок. — Брок извлек из кармана продолговатую коробку.

— Ты был так уверен в моем согласии, что подарок приготовил заранее? Хорош, нечего сказать, Брок Колдуэлл!

— Открой, — предложил он.

Внутри коробки оказался изящный портсигар чеканного серебра.

— И сразу после Рождества! — не удержалась Грейс.

— Да ладно тебе, сестричка, мы же с тобой одна плоть и кровь. Я серьезно. Пора бы забыть старое.

— Что же, Брок, очень мило с твоей стороны.

— Рад, что тебе понравилось. И знаешь что, Грейс? Если бы ты отказалась проводить эти вечеринки, я подарил бы портсигар миссис Дорфлингер и, будь уверена, не скрыл бы это от тебя.

Грейс рассмеялась.

— Только не надо ломать себе голову, чем бы одарить меня, — продолжал Брок. — У меня и так все есть. Включая женщину, кем бы она мне ни приходилась.

Грейс никак не могла сдержать смеха, когда в библиотеку вошла новая экономка.

— Вас к телефону, мэм, какой-то мужчина.

— Сейчас подойду. — Грейс искоса взглянула на Брока.

— Я тебя подожду в гостиной, — сказал он.

— Я отсюда поговорю, Норма. — Грейс подняла трубку, выждала несколько секунд и произнесла: — Все, Норма, можно вешать. — Раздался щелчок, и Грейс прижала трубку к уху:

— Да, слушаю.

— Грейс? — послышался в трубке мужской голос.

— Да, а кто это?

— Горничная все еще на телефоне?

— Нет, но кто это, повторяю?

— Сейчас поймешь. Насколько я понимаю, ты угрожаешь Кэтти. Ты знаешь, о ком я.

— Ах это ты. Это она сказала, что я ей угрожаю?

— Да, грозила матери пожаловаться.

— Что именно сказала Кэтти?

— Только, что ты угрожаешь ей и…

— Ясно. — Грейс в точности пересказала свой разговор с Кэтти Гренвилл. — Если ты считаешь, что это угроза, то, стало быть — да, так и есть. Но ты-то зачем звонишь? Чтобы мне погрозить? Каким образом?

— Я влюблен в эту девочку, — сказал Бэннон. — И не суй свой нос в наши дела.

— Зачем, говорю, звонишь? Чтобы сказать это?

— Я ответил зачем. Не суй свой нос в мои дела.

— В твои дела? Да не собираюсь я совать свой нос в твои дела. От них, говорят, дурно пахнет. А если осмелишься позвонить еще хоть раз, пожалеешь. — Грейс повесила трубку и открыла дверь.

— Заходи, — окликнула она Брока.

— В чем дело? — спросил он. — Что-нибудь не так?

— Это Роджер Бэннон звонил. — Грейс пересказала телефонный разговор и то, что ему предшествовало.

— Вот сукин сын, надо бы его проучить как следует, — сказал Брок.

— Погоди, посмотрим, может, больше не объявится. К тому же что ты ему сделаешь?

— Пока не знаю, — пожал плечами Брок. — Но могу узнать, где его бумаги. Это нетрудно сделать.

— Бумаги? — не поняла Грейс.

— Ну, банковские закладные и прочее. Человек, занятый в строительном бизнесе, должен быть на хорошем счету в банке, — пояснил Брок. — Но это не все. Я знаю, как еще можно надавить на него. Чарли Джей.

— А он что может?

— Ну как же, в любом муниципалитете полно всяких установлений, которые подрядчики постоянно нарушают. Правда, обычно за этим никто не следит, потому что, если все выполнять, никакое строительство и вовек не закончить. Но все берут на заметку, чтобы во время всяких политических кампаний у подрядчиков вдруг не отшибло память.

— И что же это за установления?

— Ну, всякие технические ограничения, что-то связанное с дорожным движением, что-то с пешеходами. Пожарная безопасность. Впрочем, и этого недостаточно. Надо бы вообще вышвырнуть этого типа из города. Я что-нибудь придумаю, малыш, не беспокойся. — Он погладил ее по плечу. — Одна кровь и плоть, не забывай.

— Не сердись на меня, Брок.

— Все мы совершаем ошибки, я столько понаделал, что ты даже представить себе не можешь, — сказал он. — А теперь мне предстоит выяснить, какие ошибки сделал мистер Бэннон. Уверен, что их немало. Самый быстрый путь к этому — через его врагов, но самый надежный — через друзей. Кто его друзья?

— Майлз Бринкерхофф, — ответила Грейс. — Уж это я точно знаю.

— Майлз Бринкерхофф. Старый толстяк Майлз Бринкерхофф. Видел его на днях в клубе, где ж ему быть? Он с кем-то обедал. С кем только? Ладно, завтра посмотрю в гостевой книге.