Устало потерев лоб, Михаил покачал головой:

— Не удастся.

— Миша, это всего лишь…  фабрика по выращиванию клонов. Она останется частью холдинга, ты будешь иметь слово и дивиденды. Стране необходимо управлять этой фабрикой без тебя.

— Я понимаю, — Михаил отнял руку от лица. — Я слишком хорошо понимаю, для каких целей. Они у всех одинаковые, — он неожиданно засмеялся. — И ни для кого не являются секретом. Ты действительно хочешь превратить живой проект в фабрику по штамповке живых оловянных солдатиков?

— Я хочу увидеть внуков! — ответила женщина. — Хочу оставить им состояние, которое в моих силах им оставить. И потом…  ты сам уже сделал из Арктики-1 фабрику по штамповке солдатиков.

Поднявшись, Михаил попросил прощения у матери и, накинув пальто, вышел из дома. Закуривая, он думал о пяти годах своего президентства и пятидесяти годах работы и творчества своего отца. Родилась бы Лаборатория Королева; стал бы возможен ее рост в холдинг, а его в свою очередь — в поставщика клонов по всему миру; в десятки клиник, специализирующихся на трансплантологии, складов с сотами для хранения органов и тканей; фабрик по «синтезированию пищевых продуктов», на практике представлявшими собой животные ткани, выращиваемые для употребления в пищу? «Мясо без кармической грязи» — вспомнил Михаил один из слоганов на электронном буклете, когда спускался на днях на этаж, где сидят рекламщики и маркетологи — стало бы это возможно, не окажись рядом с Юрием Королевым смышленой и начисто лишенной честолюбия, но не амбиций — Ларочки?

Она никогда и нигде не работала и всячески открещивалась от различных официальных и неофициальных организаций, но при этом более осведомленного человека нужно было поискать. Ее знакомства ограничивались институтскими друзьями, которые очень скоро стали «друзьями и соратниками» ее мужа и иначе уже и не представлялись. Даже о том, что Крышаев и прошлый президент «Руси» — мамины однокашники, Михаил узнал совсем недавно и совершенно случайно, копаясь в собранном Григорием по его просьбе досье крестного.

Гений ли творит, талант ли созидает? А если да, то какой именно гений, и какой именно талант? Обратив внимание на открывающиеся ворота, Михаил с удивлением остановил на них взгляд.

— Легок на помине, — поморщился президент, давя сигарету.

Крестный ездил на неизменно дорогих, неизменно последних моделях всегда разных автомобильных концернов. Его верность чему-либо никогда не вызывала вопросов: он не обладал этим качеством. Михаилу нравилась в крестном лишь одна черта: Николай Крышаев всегда знал цену вещам и был готов раскошелиться, только если был абсолютно уверен в справедливости этой цены.

— Миша…  — поприветствовал Николай, как ни в чем не бывало.

Он смотрел на крестника прямым взглядом светлых глаз, будто не сливал научные разработки и архив Арктики-1 американцам, а потом не убил их агента; будто не устроил мини-войнушку в центральном офисе, гоняясь за Александром; будто не имел прямого отношения к правительственным жучкам, пытавшимся не убить, так посадить, не посадить, так припугнуть Михаила; будто вообще ничего не делал такого, из-за чего у президента Live Project Inc последние полгода щемило сердце и не оставалось времени для сна.

— Что вы здесь забыли?

— Мать тебя еще не обрадовала?

— Чем?

Услышав шорох закрывающейся двери, Михаил обернулся. Лариса Сергеевна, сжимая на груди пушистую белую шаль, смотрела на него так, будто собиралась признаться в убийстве:

— Мы расписались, Миша.

Какое-то время Михаил пытался понять смысл услышанного, а потом поверить в понятое.

— Вы…  что?!

— Твоя матушка уже третий день как моя законная супруга, — проговорил Крышаев, и Михаил с усилием сдержал себя, даже отступил на шаг, чтобы не ударить крестного на глазах у матери. Он смотрел в его светло-голубые смеющиеся совсем не радостным и счастливым смехом глаза и с остервенением давил в себе ненависть, накатывающую резкими и тошнотворными толчками.

Обернувшись к матери, Михаил ждал объяснений или хотя бы признания в том, что это какая-то безумная шутка, а если не шутка, то сделка ради корпоративных интересов…  да, что угодно, лишь бы не то, что он услышал!

— Когда…  ты собиралась мне об этом сказать? — наконец выдавил он вопрос.

— Не знаю, — отвернулась мать, и Михаил понял, что это не шутка и, возможно, даже не сделка.

Он понял, что и причин произошедшего ему узнать не удастся, по крайней мере, до тех пор, пока не произойдет еще что-то ужасное и мать, чтобы подготовить его к очередным «новостям» разоткровенничается, как случилось сегодня. Вот, даже сегодняшняя, совершенно несвойственная ей искренность нашла свое оправдание.

Михаил в ужасе смотрел на мать. Она увидела в его глазах совершенно ожидаемое желание убивать, но потом он слишком знакомым жестом, скрывающим изначальное намерение, сжал края пальто на груди и отвернулся. Она вскинула руку, пытаясь остановить его. Не попрощавшись, не сказав ни слова, Михаил стремительным шагом дошел до машины и уехал.

* * *

В то время, когда Михаил собирал немногочисленные вещи для поездки на Песок-2, Александр принимал у себя неожиданного гостя. Рита Иванова обратилась к нему через один из ресурсов и, в конце концов, добилась живого разговора, в котором убедила Александра в том, что не приведет на хвосте СБ корпорации. Ей нужно было поговорить. Живой проект не особенно ясно представлял себе, о чем пойдет речь. Когда женщина появилась на пороге снятой им квартиры, Александр не мог не признать, что рад ее видеть.

— Мы должны жить вместе, — сказала она, осмотрев прихожую и не решившись снять сапожки.

Александр удивленно вскинул брови и остановил приглашающий жест. Потом, все же сказал: «Проходи», но сам не знал куда идти: на кухню или в свою комнату. Решив, что кухня — это место для приготовления и потребления пищи, живой проект прошел в свою комнату.

Здесь было чисто, тесно и довольно уютно. Саша следил за изучающим взглядом бывшей коллеги: его рабочий стол с активным экраном, софа напротив него и платяной шкаф рядом с ней — у окна. Видавший виды, но чистый синтетический ковер со старомодным арабским узором; безвкусная, пыльная, но ярко светящая люстра; полуторная, накрытая пледом кровать. Когда она вернула взгляд к хозяину дома, Александр предложил присесть и сам сел на свое рабочее место.

— Я не совсем понял, что ты сказала в прихожей, Рита.

— Я сказала, что мы должны жить вместе.

— Почему мы должны? Кому мы это должны? Зачем?

— Боже, сколько вопросов. Саша, ты как маленький.

— Возможно, — Александр неловко пожал плечом, — и все же…

— Потому что я хочу тебя, — она продолжала стоять, — как и год назад, как и два года назад. Я хочу жить с тобой и обещаю, что ты не пожалеешь, если согласишься. Нам будет хорошо вместе.