— Майнсет, ты несправедлив. Мы — единственные, кто имеет магию. Даже морские эльфы не способны управлять водами, хоть там и живут. Нам повезло намного больше, чем другим.

— Но мне этого мало. Мы больше не могущественная раса, а подобие людей! — мужчина тяжело вздохнул, будто эти слова отняли его последние силы. Заринти подошла к супругу и, обхватив его лицо ладонями, заставила посмотреть на себя:

— Я не понимаю, почему ты переживаешь? Наши сыновья смогут. Гинтар сильный мальчик — он пройдёт испытание, а верность старейшине Сектара не будет поставлена под удар — он не даст поблажки брату на испытаниях. Неужели ты не доверяешь им?

— Я не доверяю этим пришедшим… — поморщился Майнсет, но выражение его лица заметно смягчилось, стоило заглянуть в прекрасные глаза жены. Он медленно опустился перед ней на колени и, перехватывая руки, поцеловал их. Да, он был высокомерным туманный эльфом; он был не последним эльфом у старейшины. Он был суров и воспитывал сыновей так же. Но в первую очередь он был влюбленным мужчиной, чья любовь не угасала со временем к этой прекрасной женщине. Готов был стоять только у её ног на коленях, только от неё он был готов терпеть любое унижение. Заринти… Прекрасная Заринти на зависть всем принадлежала именно ему, и была настоящей гордостью в доме Майнсета. — Это они не пройдут испытания.

— Ты слишком строг к ним, дорогой. Гинтар описывал оборотня как сильную и волевую женщину. Солнечная тоже дала понять, что, пусть и не по крови, является достойной принцессой Сильверсана. Звёздные в принципе не умеют проигрывать. Они пройдут испытания. А если нет, то один из них должен, а старейшине и этого достаточно.

— Может, ты и права, — совсем успокоился Майнсет. Бросив проходящему мимо слуге «Подай завтрак», Майнсет с неохотой отпустил руки жены, поднялся и предложил свой локоть, дабы сопроводить к сыновьям. — Ты сегодня была бесподобна.

— Да? Я боялась, ты будешь ругаться, что я позволила себе немного вольностей, начав спор со старейшиной.

— Ты же знаешь, тебе можно всё, любовь моя. Да и, надо признать, видеть лицо старейшины в этот момент мне было очень приятно. Однако… — эльф остановился, и лукавая искорка промелькнула в его серых глазах, — мне придётся тебя за это наказать.

— Отлично, — ярче улыбнулась жена и одарила мужа не менее ярким огоньком. — Значит, ты мне купишь такие же туфли и платье?

— Я уложу тебя на кровать и буду… Что? Заринти, подарки — это не наказание, — возмутился эльф. Супруга весело засмеялась и, надув губки, красивым голосом пробубнила:

— Но у этой солнечной такое красивое платье было. А туфли! И где она их только нашла? Майнсет, я хочу такие же!

— Ах, Заринти, — влюбленно проговорил супруг. Будет. Всё ей будет. И туфли отыщет, и платье сам сошьёт, и мир захватит. Всё для неё!

— Ты обещал! — подмигнула ему жена и, надев маску безразличия, пошла с мужем наверх.

Они сразу наткнулись на странную картину, где между комнат братьев стояла парочка эльфов и нехорошо друг на друга смотрела. Можно было услышать, как Майнсет хмыкнул, явно мысленно делая ставку на своего сына.

— Гинтар, оставь ты его уже. Это их личное дело… Вот черт! — Валанди выскочила из комнаты, потому что ей насточертел уже этот разговор, который ни к чему не вел, но увидев родителей Гина, она быстренько запрыгнула обратно и захлопнула дверь за собой.

Закнеыл, бедный, остался один противостоять семейству туманных.

Нехорошо отец посмотрел на эту пару. Он только хотел позвать младшего сына, как тот тут же вышел из комнаты старшего, где… Майнсет увидел Каю. Не в самом подобающем виде. Эльф поперхнулся от наглости этих «гостей», но чем раньше он даст им информацию, тем быстрее они выполнят то, что следует. И тем быстрее уберутся. С Гином было жалко расставаться — отец ещё тешил себя надеждами, что сын согласится на женитьбу и примет дело отца. Но… на его плечи сейчас возложена куда большая миссия.

— Старейшина согласился отдать пергамент с символами. Но только тому, кто пройдёт испытания на чистоту души.

— Что это? — нахмурился Гинтар и вопросительно посмотрел на брата. А тот с видом «я тут не при делах», присвистнул и отвернулся. — Ты знал?!

— Я узнал только к утру, но ваши величественные задницы либо спали, либо… — он бросил сухой взгляд на Закнеыла, но промолчал.

— Только не говорите, что это то испытание, которое для эльфов… — взволнованно спросил Гин отца, и на его испуг тот кивнул.

— Да, как наркотик.

— У старейшины есть свита из двенадцати сильнейших магов-эльфов, — как какой-то учитель заговорил Майнсет. Он стал ходить по холлу, смотря куда угодно, только не на двоих чужих эльфов. И кому, называется, рассказывал? — Но семь из них сильны именно в воздействии на разум. Они и проводят это испытание, которое так и называют: «Семь смертных грехов». Вас выведут из этой реальности. Вы забудете, кто вы и что вы, зачем живёте и что хотите. И эльфы будут вас соблазнять на грех. Как правило, один из десяти не покупается на это, но половина из испытуемых испытывают такое наслаждение, находясь в той реальности, что сходят с ума и молятся лишь о дне, когда вновь попадут в этот мир, — ненадолго замолчав, отец бросил суровый, но с примесью какой-то безумной гордости, взгляд на младшего сына. — В большинстве случаев именно Сектар сводит с ума.

Золотая макушка опять показалась из дверного проема, и оттуда же послышалось недовольное ворчание. Зак же с неприязнью взглянул на Сектара, понимая, что он ещё с ним встретится в этой неравной схватке.

— Старейшина будет готов вас принять в любое время, — продолжал глава семейства. — Гинтар, предупреди нас. Мы с твоей матерью хотели бы присутствовать.

И впервые в этих глазах промелькнула не то забота, не то сильное переживание. А Заринти… Она как-то странно смотрела на Закнеыла — глаза распахнуты, белки выпучены, и какая-то была не такая. Замерла, словно стояла в ужасе, но чего же ей бояться Закнеыла теперь?

— Отлично, чем скорее мы с этим покончим, тем лучше, — буркнул Зак. Хотел было уйти, но заметил этот странный взгляд. Он вопросительно посмотрел на нее, затем перевёл глаза на Гинтара, надеясь, что тот сможет объяснить, потому что интересоваться напрямую у его родителей не смел. Но и с Гином говорить сейчас не было возможности из-за их натянутых отношений.

Но Гинтар смотрел только на своего отца. Кажется, между ними даже происходил какой-то диалог — туманные не замечали