порядке, чтобы напомнить детям Полуночи, которые наиболее многочисленны, о завтрашней субботе и пригласить их для высочайшего празднования этого священного дня, который Сам Бог сделал днем отдыха, и установил его днем памяти, чтобы в этот день мы вспоминали, что Господь, наш великий святой Бог Иегова, является Создателем всех нас, Хранителем, Водителем и любящим Отцом, Который необычайно милостив и милосерден к нам!

3. И потому сейчас, как уже было сказано, давайте все вместе поднимемся во имя Того, Кто ходит среди нас! Аминь».

4. И все встали с земли, и покинув тень дерева, зашагали в указанном Асмаилом порядке к северу через лес, одетый густой листвой.

5. По пути же Иаред, шедший рядом со своим сыном Енохом, не мог удержаться от множества вопросов. Сначала он спрашивал главным образом о том, как наилучшим образом угостить и устроить Асмаила дома,

6. какие плоды он любит больше всего, и что за хлеб, и какой напиток — простое ли молоко, или молоко с чистым медом, или же сок, выжатый из сладких ягод, и как он предпочитает спать, на каком ложе, и как рано он любит вставать.

7. Однако Енох ответил на все эти вопросы очень коротко, сказав: «Дорогой отец, ты напрасно беспокоишься! Асмаил не утаит от нас, чего Он желает. Но, уверяю тебя, за все это время мы уже получили от Него столь многое, что на протяжении всей вечности не сможем возместить Ему этого даже в ничтожно малой мере!

8. И потому, дорогой отец, не заботься понапрасну! Ибо необходимо только одно, и это — истинная любовь к Богу, нашему несказанно любящему Отцу!

9. Смотри, дорогой отец! Я полагаю, что такая пища больше всего придется по вкусу Асмаилу под крышей нашего дома. Ведь уже в самом начале, — еще прежде, чем Адам дал Ему имя, — Он сообщил, что именно привело Его из Его низины к нашей выси!

10. Верный Пришелец (для нас), ищущий Бога (что означает, нашу любовь к Богу)! Если таково значение Его имени, смотри, дорогой отец, тогда твои хлопоты о еде, питье, сне и крове, пожалуй, совершенно напрасны! Посему сделаем то, что будет лучше всего: восхвалим Бога в нашем сердце, и пусть Он всемилостивейше поселится в нем, ибо наше сердце нуждается в Асмаиле больше, чем наша хижина! Аминь».

11. Иаред же ответил Еноху, говоря: «Дорогой сын, ты прав во всем, и мне нечего возразить тебе на это. Но сейчас ты говоришь об Асмаиле так, как обычно говоришь о Самом Боге, и я теперь вообще не знаю, о ком ты, в сущности, говоришь, о Боге или об Асмаиле. Потому прошу тебя: выскажись относительно этого немного яснее и поведай мне, почему ты так поступаешь!

12. Ибо, смотри: когда ты говоришь, что нам лучше впустить Бога в наши сердца, это вполне понятно. Но после этого ты говоришь: "Ибо наше сердце нуждается в Асмаиле больше, чем наша хижина!" Смотри, это уже непонятно! Что делать Асмаилу в наших сердцах, если он не Бог и по понятным соображениям не может когда-либо быть таковым, ибо он всего лишь человек и только как человек ходит среди нас?!

13. Его великое учение бесценно и необычайно действенно, но ведь оно может быть таковым из уст любого человека, который был бы призван к этому Богом. Посему, если тебе будет угодно, поправь меня, дабы я не шел рядом с тобой в заблуждении, не споткнулся, не упал и из-за этого не погиб полностью! Аминь».

14. Енох же сказал на это Иареду лишь то, что перед тем повелел Адам. И Иаред, удовольствовавшись таким ответом, погрузился в молчание.

Глава 120. Беседа патриархов об Асмаиле

1. Также и Енос не давал покоя Сифу и спрашивал его, говоря: «Отец Сиф! Я заметил, как ты разговаривал с этим в высшей степени удивительным молодым человеком Асмаилом, и многое услышал из этого разговора. Но какими бы высокими и значительными ни были его слова, я должен все же признать, что он, кажется, иногда забывается и слишком много на себя берет: когда совершается какое-либо деяние, — как тогда, когда была уничтожена огромная лживая змея, — он тотчас начинает говорить так, будто он вовсе не человек, но непосредственно Сам Бог. А теперь он уже постоянно говорит из самого себя и крайне редко относит свои слова к Богу, а если и относит, то он и Бог столь тесно переплетаются и сливаются воедино, что в конце концов уже невозможно определить, о ком и в каком отношении идет речь.

2. Говорит ли этот человек именем Бога, и потому переполнен Духом Бога и всей мощью, и силой из Него, или — иначе — воистину — я, по крайней мере, не могу представить себе совершенно ничего другого — выходит, Бог и — Асмаил — это одно и то же!

3. Смотри, все это мне никоим образом не безразлично, такие вещи сильно волнуют меня, и потому этим вопросом я вынужден сообщить тебе, дорогой отец, о том, что меня мучает и чего мне больше всего недостает! Ответь мне, как обстоит дело с этим Асмаилом, если ты хочешь и можешь и в той мере, в какой это представляется тебе необходимым и полезным для меня, а также сообразно пресвятой воле Бога! Аминь».

4. И Сиф ответил своему сыну: «Дорогой Енос, ты говоришь правильно, твой вопрос правомерен, и на всей земле не найдется, пожалуй, ни более справедливого, ни более необходимого вопроса, чем этот, равно как и более справедливого человека, чем тот, который всерьез спрашивает о Боге и перед чьим взором Его деяния не остаются незамеченными. Но превыше этого — соблюдение из чистейшей любви каждого завета, данного человеку из вечного порядка Бога!

5. Смотри, такой завет связывает перед тобой мой язык относительно Асмаила. И потому удовлетворись пока этим извинением и твердо верь: не успеет солнце вновь показаться на востоке, как ты уже будешь совсем близко знаком с Асмаилом!

6. Радуйся этому, ибо Асмаил велик! Аминь».

7. Енос удовольствовался таким ответом и, погрузившись в свои мысли, умолк.

8. Также и Малелеил, не в силах успокоиться, обратился к Каинану с вопросом, говоря: «Послушай, отец! Ты ведь знаешь, что мы уже многое испытали и