исследование, как и прежде, принадлежит Гессен. Подданство. С. 203–206. Кроме того: Woltner. Untertanenschaft von Westeuropäern; Николаев. Подданство Российской империи. — Хотя Эрик Лор также рассматривает имперский аспект подданства, он почти не затрагивает XVII и XVIII века. Лор. Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу. — Об истоках концепции подданства в XV и XVI веках: Трепавлов. Присоединение народов к России. С. 198–205; Шаблей. Подданство в Азиатской России. — В другой работе В. В. Трепавлов рассматривает также и XVIII век, исследуя, однако, вопрос, как местные этнические группы воспринимали свое подданство, а не то, как выглядела российская концепция подданства. Трепавлов. «Белый царь». С. 134–197.

124

Гессен. Подданство. Т. I. С. 203–206.

125

Гессен. Подданство. Т. I. С. 209.

126

Лор. Российское гражданство: от империи к Советскому Союзу. С. 53.

127

Нольде. Очерки русскаго государственнаго права. С. 287.

128

Летописец начала царства Царя и Великого Князя Ивана Васильевича // ПСРЛ. Т. 29. М., 1965. С. 62. — Перечисленные в летописи группы, приносившие присягу, ясно дают понять, что московская сторона в это время мало различала социальные, этнические и функциональные категории. Слово мирза, заимствованное из персидского языка, было аристократическим титулом тюркоговорящих народов, тархан — титул, происходящий из монгольского или османского контекста, который обозначал привилегированное сословие или сословие, освобожденное от уплаты податей. Другие обозначения групп носили этнический, функциональный или социальный характер. Больше о титуле тархан в гл. 4.6. — Присяга на верность, приносившаяся людьми Горной стороны Казанского ханства, отличалась от присяги, которую позже давали татары с другой стороны реки — Луговой. В то время как Горная сторона перед лицом военной угрозы сдалась «добровольно» и получила за это привилегию в виде трехлетнего освобождения от уплаты дани, для татар с другой стороны, которые принесли присягу только после военного поражения, не было никаких льгот. Таким различным обращением с казанским населением в зависимости от того, было ли принятие подданства «добровольным» или насильственным, Московское государство создало прецедент, на который ориентировались соответствующие процедуры при покорении других территорий. Трепавлов. «Белый царь». С. 140–142.

129

Трепавлов говорит о «большинстве татарских аристократов». Трепавлов. «Белый царь». С. 140. А. Каппелер ссылается на выводы советских историков, которые, опираясь на свидетельство «Казанской истории», подчеркивали, что «некоторые князья и мирзы» уклонились от присяги. Kappeler. Rußlands erste Nationalitäten. S. 72.

130

Seed. Ceremonies of Possession. P. 5, 16–41.

131

Slezkine. Naturalists versus Nations. Р. 27; Sunderland. Imperial Space. Р. 35 f.; Winkler. From Ruling People to Owning Land. Р. 323; Kivelson. Cartographies of Tsardom. Особенно гл. 7.

132

О возникновении и значении целования креста: Стефанович. Крестоцелование; Dewey, Kleimola. Promise and Perfidy; Федоров. О форме присяги в России.

133

Stefanovič. Der Eid des Adels gegenüber dem Herrscher. S. 502. — Присяга обыкновенно рассматривается как «древнейший этнологический феномен» (Герхард Дильхер). Первая зафиксированная в источниках присяга на подданство была дана в 534 году, в эпоху Меровингов. Впоследствии она играла важную роль во многих культурах, не в последнюю очередь в германо-немецкой правовой жизни. О значении и развитии политической присяги в европейской конституционной истории см.: Dilcher. Eid; Friesenhahn. Der politische Eid; Prodi. Der Eid in der europäischen Verfassungsgeschichte; Idem. Das Sakrament der Herrschaft; Reiling. Untertaneneid; Munzel-Everling. Eid.

134

Каштанов. Государь и подданные на Руси. С. 227; Alef. Das Erlöschen des Abzugsrechts der Moskauer Bojaren; Dewey, Kleimola. Promise and Perfidy. Р. 334.

135

Stefanovič. Der Eid des Adels gegenüber dem Herrscher. S. 498.

136

Подробно о практике крестоцелования: Стефанович. Религиозно-этнические аспекты; Он же. Крестоцелование.

137

Stefanovič. Der Eid des Adels gegenüber dem Herrscher. S. 503.

138

О крестном целовании и об измене. Новый летописец // ПСРЛ. Т. 14. М., 1965 [перепечатка издания СПб., 1910]. № 169. С. 62.

139

Однако присяга на верность сеньору изначально развилась из клятвы верности в ходе прогрессирующей феодализации. Поэтому долгое время оставалась ощутимой родственность в языковом плане между присягой на подданство и присягой на верность сеньору, хотя исследователи придерживаются того мнения, что и в Средние века существовали две качественно совершенно отличные друг от друга присяги на верность. О дебатах историков права по поводу характера присяг на верность в период Карла Великого: Holenstein. Die Huldigung der Untertanen. S. 25–27, 115–118; Munzel-Everling. Eid. Sp. 1249–1261.

140

Лотман. Семиосфера. С. 377.

141

Флоря. Иван Грозный. С. 98.

142

В качестве особо примечательного примера, когда московская концепция милости столкнулась с сопротивлением и, однако, российская сторона смогла настоять на том, что царь не должен связывать себя договорными отношениями, можно привести Переяславский договор, заключенный в 1654 году между Москвой и казачьей Гетманщиной. Подробнее об этом далее. — Даже «капитуляция» 1710 года, с помощью которой российская держава присоединила Остзейские губернии, в официальном дискурсе Петровской эпохи не получила договорного характера. Вместо этого было заявлено, что царь имеет законные притязания на Лифляндию и Эстляндию как на родовое наследственное имущество (вотчина). Он только воспользовался своим правом предоставлять защиту жителям, которые ранее подвергались притеснениям со стороны Швеции. С таким нарративом связывалась старая концепция милости. В то же время одновременно был заложен фундамент для будущих конфронтаций между царским правительством и остзейскими губерниями по поводу вопроса о том, обладает ли содержание капитуляции 1710 года для преемников Петра I юридически обязующей силой. Piirimäe. The Capitulations of 1710.

143

Письмо А. И. Румянцева В. Н. Татищеву с определениями на представленные ему Татищевым требования восставших башкир // МпиБ. Т. 6. № 137 (06.08.1736). С. 240–242, здесь 241.

144

Grant. The Captive and the Gift.

145

См. особенно гл. 4.6.

146

Под давлением военного похода московитов оба югорских «князя» Калпак и Течик в 1465 году покорились Московскому великому князю, возможно, в форме еще не зафиксированной письменно присяги на верность. Хотя в летописи не упоминаются понятия, которые соответствовали бы принесению присяги («дать роту» или «дать правду»), однако весь процесс позволяет предположить, что в 1465 году