Олег закрыл глаза и отчетливо вспомнил, как сначала он с ожесточением пинал бесполезный, но ни в чем не повинный байк, а потом разрыдался, и под проливным дождем, шатаясь от коньяка и горя, поплелся по автостраде…

Анна тоже вернулась памятью в то страшное утро. Вспомнила, как она сидела в приемном покое парижской больницы и пыталась осмыслить то, что Антона больше нет, вспомнила, как задыхаясь от ненависти, поняла: отныне нет ей покоя, пока она не отомстит за свою поломанную жизнь…

– Серж, – позвал Олег, и Булгаков повернулся на его голос. – Прости меня за Алену… если сможешь.

– Бог простит, – буркнул Сергей.

Ему было недосуг выслушивать исповеди Рыкова и отпускать тому грехи. Он все еще не имел представления, как действовать дальше. Может ли он рисковать безопасностью Катрин и Анны – ведь Мигель вот-вот начнет стрелять, непременно начнет.

– Передай Аликс, прошу тебя… Я хочу, чтобы она вышла замуж за того полицая, за Виктора… Скажи ей, что это было мое последнее желание. А ему не говори… не надо.

– Пора заканчивать дешевую мелодраму, – Мигель презрительно смерил Олега взглядом. – Сдается мне, не спрашивал ты о последнем желании ни орловских шлюх, ни Алену… Анна, а тебя он спрашивал о последнем желании?

– Нет, – прямо ответила она. – Он только поинтересовался, что заставило меня предать Антона, изменив ему с тобой.

– Во-от значит, что ему было интересно, – задумчиво протянул Мигель. – И что ты ему ответила, любопытно?

– Ничего, – Анна не могла оторвать глаз от Олега, хмуро слушавшего их. – Я и сейчас не знаю ответа на этот вопрос… который не перестаю себе задавать все чаще и чаще…

– Вот как? – Мигель искренне удивился. – Ты не знаешь? Тогда я тебе объясню…

– Ну, объясни, – уголки губ Анны дрогнули в подобии усмешки.

– Все просто – я способен принимать сложные и неприятные решения, которые мало у кого, в том числе, и у Антона, хватило бы духа принять. По моему мнению, нет безвыходных ситуаций – есть очень неудобные решения. И одно из них принято – этот выродок, – он изловчился и снова пнул Рыкова под дых, отчего Анна вскрикнула, словно ударили ее, – этот выродок умрет – прямо сейчас. Стреляй!

Он схватил Анну за руку и навел ее пистолет прямо Рыкову в лоб:

– Стреляй!

– Оставь меня! – Анна попыталась вырваться, но он крепко держал ее. Тогда она повторила. – Оставь меня – я еще ничего не решила!

– Как это не решила! – возмутился Мигель. – Ты все решила уже давным-давно! Это была твоя идея, это ты жаждала его крови! Ты, а не я! Вспомни про Антона, про его смерть!

– Это ты говоришь мне про Антона? – вырвалось у Анны. – Ты, кто предал его?!

Мигель в ярости тряхнул ее.

– Я предал?! Да ты соображаешь, что говоришь? Ты любила меня!

– Нет, – покачала Анна головой. – Не любила. И теперь не люблю.

– Что? – лицо Мигеля помертвело. – Что ты сказала?

Анна, словно испугавшись собственных слов, упрямо сжала губы и уперлась взглядом в пол.

– Стреляй, – прорычал Мигель, угрожающе сдвинув брови. – Он должен быть наказан. Именно твоей рукой.

Сергей схватил Катрин за плечо и оттолкнул ее как можно дальше – чтобы не дай бог, если Анна случайно выстрелит, она не попала в его жену.

– Что тебя останавливает? – Мигель старался говорить спокойно и убедительно. – Ты сомневаешься, что эта сволочь достойна смерти?

– Я не уверена, что вправе вершить правосудие, – твердо ответила Анна. Она повернула голову к Александру. – Рыцарь, помогите мне!

– Рыцарь? – Мигель расхохотался. – Кого ты называешь рыцарем? Вот этого недоноска?

– Как тебе не стыдно! – Анна покраснела от гнева. – Как ты смеешь!

– Я – смею! – заносчиво объявил Мигель. – Я – виконт де Вильяреаль и Сантьяго. Гранды моего рода не обнажают голову перед королем.

Палладин презрительно фыркнул, чем привел испанца в бешенство.

– По-моему, вам пора, – процедил Мигель. – Мы сами разберемся и сами все закончим.

– Я вам не подчиняюсь, – с достоинством заявил Александр. – У меня есть указания помогать Анне.

– Скажи ему! – Мигель требовательно взглянул на Анну. – Пусть он уйдет. Нечего ему на все это смотреть. Это наше внутреннее дело.

– Ты сказала – рыцарь? – в памяти Булгакова шевельнулось смутное воспоминание – парнишка, распростертый на залитой кровью мостовой лондонской улицы. Что он там бормотал? «Mon chevalier»… Это секта… Нам отомстили».

– Mon chevalier… – Сергей повернулся к палладину. – К вам так следует обращаться?

Александр прищурился, словно оценивая, достоин ли Булгаков ответа, но, видимо, решил, что достоин. И слегка ему поклонился.

– Значит, это вы – мстители?.. – медленно произнес Сергей. – И кто же вас уполномочил?

Палладин только слегка покачал головой, а Анна взмолилась:

– Серж, ради Бога, не задавай лишних вопросов! Уверяю тебя, ими движут самые лучшие намерения.

– Успел заметить, – отрубил Сергей. – В Лондоне мне довелось оказывать помощь некоему молодому человеку. Ему и его приятелю выбили зубы и размозжили лицевые кости бейсбольной битой, а потом затолкали этот самый спортивный инвентарь каждому в задний проход. Один умер у меня на глазах от болевого шока, и второй тоже был на последнем издыхании. Он бормотал что-то невнятное о девочке, за которую ему отомстили… несколько вот таких «шевалье»…

– Я ничего не знаю об этом, сударь, – негромко ответил палладин. – И я никогда не был в Лондоне.

– Мне кажется, вы знаете об этом если не все, то многое, – мрачно констатировал Булгаков. – Но в любом случае – Анна ясно дала понять, что уже не уверена в своем желании видеть этого человека мертвым.

Во взгляде Александра, обращенном на Анну застыл вопрос. Та в растерянности переводила глаза с него – на Мигеля, а потом на своего врага, стоявшего перед ней на коленях. Она по-прежнему сжимала в руке пистолет. А запястье этой руки крепко держал Мигель, не собираясь размыкать пальцы.

– Мы обсудим это позже, – в голосе Мигеля зазвучали примирительные нотки.

– В конце концов, сейчас главное – свершить правосудие.

– Это – не правосудие, – раздался голос Анны. – Это не правосудие… Это убийство.

Раздался приглушенный стук, словно что-то тяжелое ударилось о бетонный пол – Анна разжала пальцы и пистолет выпал из ее рук. Каждый, кто находился в тот страшный час в подвале, вздрогнул, словно от удара молотка судьи перед оглашением приговора.

– Убийство?.. – Мигель внезапно стал говорить спокойно. Он поглаживал Анну по плечу, но если б кто-нибудь заглянул в его глаза, то заметил бы, что они горят лютой ненавистью. – Дорогая, не стоит так говорить… Если ты хочешь, чтобы он жил – пускай живет.