С чувством истинной и глубокой радости пишу Вам это письмо, ибо Вы получите его перед отъездом в страну нашего Великого, Благого Учителя. Счастлива, без конца счастлива, родные мои, за Вас, вступающих на путь полной победы духа, путь, ведущий к высотам, к которым Вы идете «легкой поступью, еле земли касаясь». И, приближаясь к завершению пути, Вы беспрерывно, заботливо оглядываетесь на нас, полные любви к нам, старающимся идти за Вами. Вы нам дали жизнь, пробудили в нас дух, понимание бытия, научили понимать и думать о Великом Плане и дали каждому из нас чашу труда и радости. И самый великий дар Вы дали нам, любимые мои, привели нас и приблизили к Единому, великому нашему Мастеру! Свято Его Учение для нас, и Его Слова к нам — наш воздух и пища, ибо без Них мы больше не смогли бы жить. Его Беседы составляют всю цель нашего существования, ибо, вникая в Его Святые Слова, мы можем духовно развиваться и расти.

Как убога была наша жизнь до встречи с Вами и как сказочно прекрасна она теперь!

Все мы работаем с радостью в Храме Учителя, служа Ему по мере сил наших.

Снимки с Сокровища поразительны Снимок конверта нами долго рассматривался, пока мы точно не разобрали слова адреса. Родные, неужели это почерк Учителя? Спасибо Вам, родная Е.И., за присланные карточки для меня и мамы. Как прекрасно вышел на этих снимках Лик Учителя.

Как мудро Вы нас учите — мы лишь и можем держаться единением и любовью, как круг, созванный для Его Великих Дел Буду работать изо всех сил, и главное, над собой, чтобы совершенно подавить ненужный, подчас тяжелый балласт в моем характере, видимо, сидящий там еще со времен Иеровоама.

Вчера получили кольца, радости нашей нет границ — всем впору, все почувствовали прилив силы, надев этот священный знак единения на палец.

мы теперь заказали много снимков с картин Ваших, дорогой Н.К., и разного размера — в виде открыток и побольше начинается работа по музею.

Я зашла в office к Frances[294], с которой имела очень серьезный разговор по поводу упущения с одним учителем. Я ей напомнила Указ Учителя [направленный] к ней, «чтобы она разбиралась высшим чувством». Она на это рассердилась и, отвечая мне, случайно посмотрела на кольцо: оно было все медно-красное, почти все потемневшее. Это было настолько чудесно и явилось таким сильным доказательством, что я вся затряслась, она же начала плакать и сознаваться в неправоте своего поступка. Вы знаете, родная, такой случай я видела только [на кольце, бывшем] на Вашем пальце, когда враги дела…[неразборчиво] были у Хоршей. Помните, как покраснело и почернело Ваше кольцо?

Музей уже почти закончен, и через 2 дня приедут Ваши картины, готовимся к этому светлому празднику Любимые мои, мы всегда и постоянно чувствуем Вашу близость и в трудный момент всегда стараемся себе представить, что бы Вы сделали [в таком случае]. Конечно, это редко удается — или действуем слишком поспешно, или же думаем рассудком [вместо высшего, духовного понимания] и задерживаем решение. Но я теперь прихожу все время к одному убеждению: голос сердца ведет наиболее правильным путем. И мне кажется, что даже ошибки на этом пути скорее будут оправданы.

Сегодня все соберемся в школе и пошлем Вам рекорды наших голосов и машину [для опытов с записью голоса Учителя].

что за дивная атмосфера в Музее! Там «воздух поет» от радости сознания великих творческих сокровищ, висящих кругом

И легко будет нам говорить со всеми спрашивающими, ибо идею и значение Музея знаем мы!

Получили чудные письма от Гребенщикова и Завадского. Последний решил приехать с женой в апреле. Чувствуем, оба будут очень полезны для школы и дел

о Завадском. В первых их письмах к нам всем была видна нерешительность, но мы их звали и подбодряли, внушая веру после долгих колебаний, как нам писал Тарухан, [они] взяли билеты Если они все-таки теперь приедут, мы приложим все усилия, чтобы согреть их и развить в них мужество и энергию, а главное, желание служить, забыв личное «я». За Гребенщикова мы все радуемся, ждем его с нетерпением. Огромный дух! Полный энергии не мечтаю о личном росте, главное — это рост дел доверенных.

24 марта. Дивный, прекрасный день! Начался он светло и радостно, при теплой, солнечной погоде. Утром мы все украсили комнаты корзинами цветов, красными розами, лилиями и фризиями. Комната была полна цветами. К 2 часам мы все были в сборе, и уже начали приходить люди. В общем было около 200 человек. Были все хорошие люди, которые глубоко прониклись духом картин. Мы много прекрасных, от всего сердца, слов слышали и видели на лицах чувство умиления. Столько красоты и радости кругом, любимые! Сердца наши переполнены благодарностью за доверенные нам сокровища!

Родные, любимые, трудно описать 24 марта Четыре угла Постройки заложены («Cor Ardens», «Master Institute]», «Corona M[undi]» и Roerich Museum).

Первое воскресенье как открыт Музей Целая толпа посетила Музей! Люди приходили беспрерывно Прекрасная публика, интеллигентная, среди них учителя других школ, ученики наши и чужие, много из тех, которые были на открытии, пришли опять Как Вы и сказали, дорогие мои, Музей спокойно и достойно войдет в жизнь!

Сознавая ответственность в делах за себя и за всех, я тем не менее затрудняюсь в решении вопроса — чувствуя часто решение противоположное принятому, — но, видя бесполезность настаивания, приходится молчать. Если же результат бывает отрицательный и есть ущерб делу, я страшно мучаюсь, ибо предвидела раньше, но не могла добиться нужного. Но ведь вина все же на мне, видно, не умела правильно подойти к вопросу, когда он обсуждался? Дам Вам пример: перед тем как Логв[ан] поехал к Сутро, я советовала обратиться к Mrs. Сутро, ибо видела в ней более близкого школе человека. Затем, когда он на это не согласился, я предложила, прежде чем ехать к нему, вызвать по телефону и условиться о часе. Но Логв[ан] не послушал, поехал прямо, первый раз не был принят, вызвал позже и получил appointment лишь на другой день, и, как мы знаем, неудачно окончился этот визит. Между тем, Mrs. Sutro была на открытии Музея и так трогательно говорила о Вас и сказала, как бы ей хотелось получить весточку от Вас и как она Вас любит.