12 августа Кауфман выступил назад в Ташкент. Это на самом деле была уникальная военная операция. Ни одна европейская армия того времени никогда не действовала в таких сложных обстоятельствах и природных условиях, на таком удалении от мест постоянной дислокации. Ташкент встречал победителя 28 сентября 1873 года. В специальных шатрах накрыли банкет, произносили торжественные речи, поздним вечером устроили фейерверк, а на следующее утро генерал-губернатор въезжал в Ташкент через триумфальную арку. Предсказуемую реакцию англичан иронично комментировал Михаил Терентьев:

«Явная трусость, обнаруживаемая англичанами, при каждом нашем шаге, даже не прямо к Индии (Хива, например, совершенно в стороне, но покорение ее обеспечивает дальнейшие шаги вперед), конечно, должна была привести русских к мысли, что наши вечные соперники кричат недаром и что, вероятно, они лучше нас знают, в чем именно заключается для них опасность. Отсюда прямой вывод: если англичане станут, при каком-нибудь случае, в явно враждебные к нам отношения, надо попробовать пощекотать их в Индии… Англичане щекотки боятся в этом месте.

В Хиве мы простояли всего два месяца и покинули ее. Пусть сравнят с этим сами англичане занятие ими Египта на короткий срок, растянувшийся в десятки лет, пусть припомнят также, что Египет ничем перед ними не провинился, тогда как Хива более ста лет всячески задирала нас».

Вообще, конечно, Хивинский поход планировалось начать немного раньше. Еще в 1871 году. Во всяком случае об этом говорили в военной среде, но возникли обстоятельства, которые изменили планы. А именно, вспыхнул Китайский Туркестан, точнее та его часть, которая называется Кашгарией. Как раз там нелегально побывал и работал Чокан Валиханов. Кашгария вспыхнула не без влияния английской агентуры, причем это была агентура, присланная из Индии, и еще в период правления Лоуренса. То есть политика «сдерживания», как я уже говорил, была довольно условной, и разведчики все равно работали.

Итак, еще раз напомним — Кашгария, на юге и юго-западе примыкала к Кашмиру и Афганистану, на северо-западе к русским владениям в Туркестане (сейчас это независимая Киргизия), китайцы покорили Кашгарию в 1760 году, и она стала частью Синьцзяна. Спустя сто лет здесь стали происходить антикитайские восстания, и в 1864 году началось самое крупное из них. Повстанцы захватили крупнейшие Яркенд, Аксу, осадили Кашгар, они разбили высланные против них правительственные войска. В охваченные восстанием районы приехал известный проповедник из Ферганской долины, то есть из Кокандского ханства, Бузрук-Ходжа. Вскоре он смог захватить власть в Кашгаре, опираясь на «анджанлык», своих земляков, выходцев из Андижана.

Вместе с Бузруком из Коканда приехал Якуб-бек, кокандский полководец и, как показало будущее, довольно умелый политик. Русским он был хорошо знаком: Якуб-бек был комендантом крепости Ак-Мечеть, причем среди окрестного населения он пользовался дурной славой. Султан — правитель восточной части киргизской орды, Ахмед-джан, доносил про Якуб-бека русскому начальству, что «он не знает сегодня, будет ли грабить своих соседей завтра. Все это случается по внезапным приказаниям ташкентского Куш-бека, от которого он зависит, или от собственной нужды в деньгах. И в том, и в другом случае ак-мечетский бек тотчас же посылает всегда готовую шайку на грабеж киргиз, обирает их до последней крайности, и только тe ордынцы, которые беспрекословно исполняют при этом все тяжкие требования хищников, не подвергаются насилию». У Бузрук-Ходжи Якуб-бек получил пост главнокомандующего, но постепенно взял под свой контроль всю власть в Кашгаре. Причем скорее потому, что ходжа совсем ничего не смыслил в политике. Русский востоковед Николай Веселовский писал о нем так:

«Якуб-Бек попал в Кашгар случайно. Назначение его дядькою к ходже Бузюрку состоялось не потому, что он занимал видное положение в Коканде или чем-либо заявил себя в государственном управлении, а потому, что наиболее влиятельные и деятельные лица были отвлечены в другую сторону, именно на борьбу с русскими, победоносно двигавшимися к Ташкенту, и послать в Восточный Туркестан просто было некого. Водвориться же там ничего не стоило. С полным только успехом этот, не по заслугам прославленный дядька, изводил ходжей, которые с первых же месяцев по переселении в Кашгар внезапно стали умирать один за другим. Остались в живых совсем не опасные, да и то с удалением на китайскую границу. Для подобной политики не много ума требуется»[245].

Якуб-бек кашгарский

Был в биографии Якуб-бека еще один крайне неприглядный факт. Его сейчас очень не любят вспоминать историки в Средней Азии, потому что Якуб Бадаулет ныне считается этаким борцом против русской тирании и имперских амбиций. Но дело в том, что в юности у Якуба была довольно позорная профессия — бача. То есть мальчик-проститутка. Бача, как правило, воспитывался особым способом, с раннего детства его учили танцевать, как девушка, одеваться, как девушка, краситься и петь. Бачу приглашали в мужскую компанию, чтобы посмотреть танцы, а потом кто-то из мужчин оставался с танцором наедине. Это омерзительное явление исследовали русские этнографы и ученые. Один из них писал:

«…Мальчики, выполняющие роль бачей, с раннего детства приучаются только к праздной, бездеятельной и разгульной жизни на счет дурных мужчин, известных под именем бачебазов, и таким образом, достигнув возраста 20–25-летнего, они сами обращаются в бачебазов и проматывают все нажитое трудами отцов своих, и затем, не привыкнув ни к какому труду, обращаются к легким промыслам, как то: к обманам, кражам и грабежам, т. е. само население воспитывает в себе вредных членов общества, поощряя их своими приношениями и подарками, расходуя на это все денные заработки в ущерб своим семьям, — я, на основании всего приведенного, предлагаю и. д. младшего помощника и аксакалам разъяснить населению вред, происходящий от бачебазства, и пригласить народ принять участие в искоренении этого зла. Всякий добропорядочный человек, в свободное от труда время, найдет себе развлечение, не противное долгу чести и шариату»[246].

Явление это в Средней Азии, особенно в Хиве, Бухаре и Коканде, и даже в Ташкенте, сохранялось и в начале 20 века, о нем с возмущением писали русские газеты в Туркестане:

«Развлечения с бачами до сих пор еще существуют среди туземцев, как и следовало ожидать: одним приказанием не прекратить распространение порока, укоренившегося в народе в течение столетий и находящегося в связи с устройством домашнего быта сартов. Увлечение бачами не только вызывает большие расходы у их обладателей, но иногда оканчивается преступлением — убийством. Так, 7 июля 1890 г. ташкентские сарты: Улуг-ходжа Зиамутдинов, конный барышник 38 лет, Акбар Ахметбаев, Юнус-ходжа Ибрагим-ходжин, мелкий подрядчик и торговец, и Ахметджан Нурматдинов (21 г.) — все зажиточные, взяли с собою двух бачей и в компании еще с двумя товарищами сначала катались по городу верхами, потом угощались в увеселительном саду, а когда стемнело, уехали в пустой загородной сад и там изнасиловали обоих бачей, причем один из кутил, балалаечник Саадулла, был убит своими товарищами по кутежу из-за обладания бачой»[247].