высший смысл. Даже если он его сейчас не видит, не значит, что его нет. Он верил в отца, а отец верил в Освободителя. Значит, всё это было не напрасно. Отец не мог умереть зря.

Что до первенцев — это уже был другой разговор. Как бы они ни извратили Божий Порядок, как бы они ни относились к народу Сергея, Освободитель тут был ни при чём.

— Как вы и просили, я их всех собрала перед вашим приездом, — сказала монашка.

— Святой отец тоже здесь? — поинтересовалась Катя. Монашка кивнула. Они подошли к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Как поднимитесь, увидите красную дверь — вам туда, — проворковала женщина и покинула их. Сергей пропустил сестру вперёд.

За красной дверью он услышал несколько детских и один мужской голос.

— Что за святой отец? — с подозрением спросил он, остановив Катю.

— Человек, который воспитывал твоих детей, — ответила сестра. — Должен же был кто-то этим заниматься.

— Подожди, и сколько лет ты об этом знала?

— Как только Оксана порвала с тобой.

— Двенадцать лет? И ты всё это время молчала?!

— А ты бы на моём месте что сделал? — бросила Катя. — Ты был занят избиением людей на потеху толпе. Я слишком боялась, что ты просто отмахнёшься от детей, сделаешь вид, что они не твои. Да и потом, Оксана долгое время сама прекрасно их обеспечивала. Конечно, последнее время ей самой нужна была помощь — но даже то немногое, что она зарабатывала, она с ними делила. А сейчас у них не осталось никого. Потому-то я решила обратиться к маме.

— Ты должна была мне сказать, — Сергей сжал кулаки. — Первым же делом. Если бы я знал…

— Посмотри на себя, братец! — почти что выкрикнула Катя, спохватилась и продолжила обычным тоном. — Столько лет прошло, а ничего и не изменилось. Двенадцать лет! Двенадцать лет ты провёл на этой сраной арене. И тебе даже в голову не пришло что-то поменять. Как тебе вообще можно было что-то доверить, скажи мне? Не говоря уже о других наших разногласиях. Скажи правду, ты ненавидел меня. Ненавидел, что я прислуживала богатым первенцам, пока ты за деньги кровь проливал. А я просто хотела спокойного будущего для нас с мамой. Ты ведь ни в какую не хотел получать гражданство. Тебе нравилось жить на окраинах. Просто драться и думать, что мама — лицемерка, которая не хочет работать. Ты ведь знал, что ей не хватает пособия на нормальную еду и лекарства. Мы не первенцы, мы не можем жрать одну только слизь из утилизатора, нам нужны натуральные продукты. Только благодаря тому, что я получила гражданство, ей начали платить нормальные деньги. А если бы ты ещё постарался, она бы вообще прекрасно жила. Но ты даже и не думал о ней.

— Ты думаешь, мне было всё равно? — Сергей почувствовал, как задрожало всё его тело. Ни один противник на арене не мог заставить его чувствовать такую ярость, как родная сестра. — Ты думаешь, я забыл о ней? Я раз за разом приезжал с призовыми деньгами, предлагал ей вообще всё забрать. И что в ответ? Она швыряла кошельки мне в лицо. Говорила, что ей не нужны кровавые деньги. Ей нужен нормальный сын. И при этом она всё твердила, что не хочет работать на первенцев. Но была бы не против, чтобы я на них работал? Как ещё я должен был её понять?!

Катя вздохнула и сняла очки. Сергей не выдержал и отвёл взгляд.

— Посмотри на меня, — потребовала сестра.

— Не могу, — проворчал Сергей. — Это удар ниже пояса. Я виноват, что с тобой это произошло. Я должен был за тобой тогда присмотреть. Если бы я не пустил тебя к окнам…

— Посмотри на меня! — повторила Катя. Сергей всё же подчинился.

Сестра была красивой женщиной, сильно напоминала маму в молодости. В её внешности не было уродства, на глазах и коже даже не осталось никаких шрамов — Медцентр постарался на славу. И всё же, её взгляд был мёртвым. Даже если бы Сергей сейчас ушёл в другую сторону, глаза Кати так и остались бы сфокусированными на одной точке. И эта неподвижность коробила сильнее всего.

— Ты не виноват, Сергей, — ровным тоном сказала Катя. — И мама тоже не виновата. Каждый день она думает, что ей не стоило оставлять нас одних в тот день. Но виноваты только ублюдки, решившие разбомбить нас. Папа с мамой всегда хотели для нас лучшего. Но со мной не сложилось, как видишь.

Сказав это, она снова надела очки и отвернулась.

— Не говори так, — попросил Сергей. Её слова ранили сильнее, чем любые удары, которые он получал на арене. Катя помотала головой — с излишним энтузиазмом, как делала это в детстве.

— Ты сам прекрасно понимаешь, о чём я. А мама… она не могла просто смотреть, как ты продолжаешь себя разрушать. Чёрт с ним, с гражданством. Но тебе надо было просто бросить карьеру бойца. Вот и всё.

— Ты и мама никак в толк не возьмёте, что я ни разу не проиграл. Ты посмотри на меня и на первенцев! Да какую боль они мне могут причинить? Чёрт возьми, да я был в меньшей опасности, чем сейчас, пока дрался на арене. Теперь я отжал бизнес у парня, который когда-то организовывал самые крупные бои. Его бывшие партнёры могут попытаться убить меня, чтобы прибрать его дело к рукам, а это серьёзные поводы для беспокойства. Зато мама считает, что я взялся за ум? Это же смешно.

— Она с самого начала не хотела, чтобы ты шёл по этой тропе. Но теперь ты так глубоко завяз, что уже и не свернуть, верно? И потом, ты пытался до неё это донести? Что тебе не грозит опасность? Вот я только и слышала, сколько смертей произошло на арене за все эти годы. Она постоянно думала, что может тебя лишиться в любой момент. И бессилие убивало её. Потому всё, что она могла сделать, это принудить тебя бросить. Но ты каждый раз выбирал арену, а не её.

Сергей не знал, что ответить. Катя покачала головой.

— Как бы там ни было, всё это позади. Я рада, что ты здесь. И я рада, что мы всё-таки смогли это обсудить. Ты прав. Я должна была сказать тебе о детях раньше.

— Нет, не стоило, — процедил Сергей. — Я бы не принял ответственность. Я не был готов. Жил ради себя, всё это время. Услышь я о детях Леры, я бы просто сказал, что это её