— Именно, — ответил полковник. — Так что, как видишь, без участия сааксцев мне никак было не обойтись. То, что началась война — неприятно, но значительно упрощает дела. Как бы там ни было, Вик, ты скомпрометирован. Даже если я хочу, я не могу позволить тебе присоединиться к нам.

— Предзнаменования да догадки, вот и всё, что у вас есть? — Вик попытался засмеяться, но не смог даже растянуть губы в ухмылке. «Надо вывести его из себя, заставить команду сомневаться». — Я ожидал большего, после той каши, что вы заварили.

Казалось, полковник хотел что-то ответить, но в итоге лишь покачал головой.

— Зачем вам вообще возвращать Освободителя? Что, неужели без него так плохо жилось?

— А какой смысл в небе без Бога? — сказал один из зелотов. Вик не нашёлся, что ответить.

— И что же дальше? — спросил Томми. — Вы нас убьёте?

— Нет, — сказал полковник. — Вы вольны уйти. Но я желаю, чтобы вы остались.

— С какой стати?! — вдруг резко выдала Эмма. Похоже, её спокойствие долго не продлилось. — Вы разрушили наши жизни!

— Я прекрасно понимаю, что любить вам меня не за что. И поэтому, хотел бы поблагодарить Вика за то, что он привёл вас. Я не разрушил ваши жизни. Я их перестроил. Так, чтобы, в конце концов, вы оказались здесь — и приняли самостоятельное решение, хотите ли вы помочь мне создать новый мир. Мир, в котором Бог будет отвечать на молитвы.

Эмма замолчала. Похоже, ей нечем было парировать. Вик повернулся, пытаясь понять, что же чувствует медичка. И, к своему недовольству, увидел на её лице понимание.

«Она купилась».

Даже Томми, чья жизнь превратилась в ад после приказа полковника, казался задумчивым. Зато Ли не мешкая сделал несколько шагов вперёд и встал подле полковника. Вик почувствовал, что теряет контроль.

— Не судите меня строго, капитан, — пожал плечами мальчишка. — Вы прекрасно знали, что это произойдёт.

«Да, я знал, — подумал Вик. — Готовился. И всё равно оказался не готов».

— Ты совратил мой народ, — громко сказал шаман. — Я не дам тебе совратить и меня.

— Я с тобой, — сказал Саргий и хрустнул костяшками пальцев. — После всего, что ты натворил, полковник, я твой личный враг.

— Правда? И что же я сделал?

Саргий сощурился, его лицо перекосило от ненависти.

— Ты прекрасно знаешь.

Полковник лишь пожал плечами. Вик посмотрел на Томми и Эмму. Они оставались в раздумьях. Нужно было брать инициативу на себя.

Выкинув клинок из коммуникатора, он бросился на полковника.

«Один удар — и всё кончено».

Он и сам не понял, как оказался на полу, прижатый телом зелота. Вик попытался сбросить бойца, но тщетно: даже для экзоскелета доспех врага казался неподъёмным. Зелот схватил его за шиворот и поднял на ноги. Размахнувшись, Вик лягнул зелота в живот и отступил назад с клинком наготове. Бойцы в чёрной броне окружили его, загородив полковника. Тот лишь усмехнулся:

— Саргий, будь так добр, угомони капитана.

— С чего бы мне это делать, кусок ты дерьма? — вскричал Саргий и бросился на Эймса. Он схватил его за горло и занёс кулак над головой старика.

— Стой! — заорал один из зелотов и повис на руке Саргия. Иммигрант стряхнул бойца на пол, словно плюшевую игрушку. Солдат покатился, маска слетела с его лица. Саргий остолбенел.

Под маской оказалась девчушка лет восемнадцати. Её пепельные волосы были туго стянуты на затылке, а в серых глазах читалась мольба. Сплюнув кровь изо рта, она взмолилась:

— Папа, пожалуйста, не надо.

17. Тепло потерянного солнца

«Мы не одобряем лишение жизни, зато никогда не спрашиваем, стоит ли её давать»

Иеремия Фаддей, «Записки на манжетах»

Если бы не предупреждение Кати, Сергей бы просто проехал мимо нужного здания. Более неприметного церковного приюта невозможно было и сыскать. Может, на то и был расчёт.

Дом, врезанный в торец жилого блока действующих граждан, прятался от случайных взглядов за козырьками, магазинными вывесками и указателями улиц. Даже если бы Сергей искал это место специально, то вряд ли бы нашёл. Стоило Кате постучать в железную дверь, как изнутри раздался женский голос:

— Кого там ещё бесы принесли?

— Честно скажу, после такого я бы просто развернулся и ушёл, — признался Сергей. — Хорошо, что ты со мной.

Катя покачала головой.

— Я думала, ты мастер по открыванию дверей.

— Я, скорее, мастер по закрыванию створок.

— Я спрашиваю, кто там? — повторила женщина.

— Катрин Лемортова. С братом.

Послышался звук отпираемых засовов, от которого Сергею стало не по себе — неужели в церкви всё было настолько плохо, что они не могли позволить себе обычные замки, не говоря уже о магнитных?

Стоило двери отвориться, как на пороге выросла маленькая пожилая женщина в наряде монашки. Смерив Сергея тяжёлым взглядом, она поманила гостей за собой. Катя зашла первой.

Внутри пахло воском и благовониями. На столах стояли десятки свечек. От некоторых ещё шёл дымок, хотя повсюду горели лампочки. Сергей не сразу вспомнил, что свечи нужны для молитв, а не для освещения. Одна только эта мысль заставила его спросить себя: действительно ли он так любит Освободителя, как думал раньше?

Он до сих пор помнил, что сказал Страж, прилетевший им на помощь и убивший полковника с солдатами.

«Добро пожаловать в Первый Город, Сергей».

Даже спустя столько лет, он так и не посмел поделиться этим секретом. Даже маме или сестре он не сказал ни слова. Слишком боялся, что посчитают за сумасшедшего. Стражи не разговаривают с простыми смертными, это знали все. И всё же, Сергею хотелось думать, что он нечто большее. Что у него есть предназначение, которое нужно исполнить. И когда-нибудь Освободитель даст ему знак. Остаётся только ждать.

Конечно, всё это были глупые надежды и заблуждения. И всё же, Сергею нужно было хоть что-то, что могло спасти его от удушающей обыденности жизни. Он столько времени лупил людей на арене, что даже игры со смертью стали казаться чем-то рутинным.

Его существование походило на нелепую шутку. Отец проделал такой огромный путь из Города до Федерации и обратно, пожертвовал всем, даже собой, чтобы подарить им новую жизнь, полную возможностей — и ради чего? Мама с Катей были правы. Николас ошибался, доверившись первенцам — они не заслуживали таких подношений. И всё же, Сергей до сих пор не мог смириться с тем, что Освободитель виноват во всём произошедшем. Нет, так было нужно, он чувствовал это.

«Пути Господа неисповедимы», — так сама мама говорила. На всё есть