А г и к а. Помнишь, в прошлом году ты ни с того ни с сего дал господину священнику пощечину. Когда мы гуляли в парке. Ты подошел к господину священнику и дал пощечину.

Т о о т. Пощечину? Ха-ха! Я хотел согнать с его носа муху. Вот как было дело. Скажи, Маришка! Скажи же! Это все злые сплетни.

М а р и ш к а. Конечно, сплетни. Однако два дня господин священник со мной еле здоровался.

Т о о т. Я не знаю, почему он с тобой еле здоровается.

М а р и ш к а (вскипает). Ах, ты не знаешь! Может быть, ты не знаешь, почему тебя уволили с железной дороги?

Т о о т. Ах, вот как ты заговорила? Будто ты не знаешь, что меня уволили из-за того, что начальнику станции надо было пристроить своего племянника диспетчером.

М а р и ш к а. Рассказывай! Тебя прогнали потому, что ты оскорбил итальянского короля Виктора-Эммануила{174}.

Т о о т (всплеснув руками). Я оскорбил итальянского короля!

М а р и ш к а. Этого милого и скромного человека, этого красавчика! Когда он посетил Венгрию, регент пригласил его на охоту — в наши края. Все сбились с ног в ожидании его приезда. На станции сажали цветы, красили скамейки. И вот, когда все было готово к встрече и королевский поезд наконец остановился и оркестр играл гимн, когда дети побежали с цветами, какой-то стрелочник, представьте, прямо позади королевского поезда расстегивает штаны и тут же, на путях, — что бы выдумали?.. Ему, видите ли, приспичило! Да как ты смел! Что плохого сделал тебе этот бедный красавчик король?

Т о о т. Это было не так!

М а р и ш к а. Мне неинтересно, как это было. Подумай лучше о своем сыне, который на фронте, в стужу… Иди и проси прощения у господина майора.

Т о о т (сдаваясь). Но за что я должен просить у него прощения?

М а р и ш к а (твердо). За то, что ты полез под стол и укусил его, нашего благодетеля!

Т о о т  плетется в комнату майора, Маришка и Агика с волнением ждут развязки. Наконец дверь распахивается, и из комнаты выходит  м а й о р — свежевыбритый и довольный. Он вежливо пропускает впереди себя  Т о о т а.

М а й о р (подходит к столу). В конце концов, недоразумение есть недоразумение, не будем мелочны. Главное, что мы снова вместе и можем резать коробки. Но прежде чем начать, я должен заявить, что соглашаюсь работать с вами только при условии, если эта работа всем будет приносить истинную радость. Надеюсь, господин Тоот и впредь будет искренен и если устанет, то скажет. Иначе я буду оскорблен. Лучше вовсе не работать, чем работать без желания. Ну вот, пожалуйста, мы еще не успели приступить к работе, как вы…

Т о о т (вздрогнув). Я? Что я?

М а й о р. Это я вас должен спросить. В чем дело?

Т о о т. Ни в чем.

М а й о р. Почему же, когда я с вами говорю, вы смотрите куда-то в сторону?

Т о о т. А… Из сада залетела бабочка, Я взглянул на нее.

М а й о р. Какая бабочка?

Т о о т. Бархатная, с двумя желтыми пятнышками.

М а й о р. Вот видите. Во время работы вы разглядываете бабочек.

Т о о т. Я только взглянул. Мельком.

М а й о р (пройдясь по комнате). Послушайте, Тоот, я всей душой за коробки, но они требуют полной отдачи. Каждый из нас должен посвятить себя им без остатка. Если мы будем во время работы еще и думать — ничего не получится. Пустая трата сил.

Т о о т (заискивающе). Видит бог, я с вами согласен, господин майор, но все-таки трудно заставить человека ни о чем не думать.

М а й о р. Весьма распространенный предрассудок. Не вы первый так говорите. Заставить человека не думать — легче всего. Поставим опыт. Вы берете яблоко, кусаете его. Берите воображаемое яблоко — берите, берите, не бойтесь. Так. Теперь кусайте. Так. Жуете? Жуйте. Так. Потом глотаете то, что прожевали. Проглотили? Отлично. Ну, а теперь скажите — думали вы о чем-либо, пока кусали, прожевывали и проглатывали?

Т о о т (не сразу). Когда я служил на станции, поймал однажды белку. Дети души в ней не чаяли. Но она все-таки убежала.

М а й о р. Мда… (Задумался.) Странный вы человек! Возьмем другой пример. Надеюсь, вы знаете наш гимн, милый Тоот?

Т о о т. Конечно, господин майор. «Бог, мадьяру счастье дай…»{175}.

М а й о р. Пропойте его, пожалуйста. Пропойте, не стесняйтесь. Хотя бы начало.

Т о о т (фальшивя). «Бо-ог, мадь-яру сча-астье да-ай!..»

М а й о р (перебивая). Стоп! О чем вы сейчас думали? Скорее! Пришли вам в голову какие-нибудь мысли, пока вы пели гимн?

Т о о т. Нет.

М а й о р. Вот видите! Значит, опыт удался. Когда вы поете гимн, у вас нет никаких мыслей. Отлично, милый Тоот. Вы — способный человек. Насколько пагубно влияют на человека мысли, я убедился на фронте. Мысли лишают человека воли, он становится игрушкой в их руках, их рабом. Господин Тоот прекрасно проиллюстрировал эту истину в случае с бабочкой. И — наоборот, в случае с гимном вы оказались на высоте. Вам понятен смысл моих слов?

А г и к а. Все ясно как день.

М а р и ш к а. Я поняла, но не совсем…

Т о о т. Я — тоже.

М а й о р (перебивая). И не надо. В конце концов, вам необязательно загружать голову теоретическими рассуждениями. Займемся долом! Как вы работали без меня?

А г и к а. Я резала картон, а мама сгибала и делала коробки.

М а й о р. А что делал милый господин Тоот?

Т о о т. Я дышал воздухом.

М а й о р (хлопает себя по лбу). Вот видите! Я понял, в чем ошибка! Я с самого начала чувствовал, здесь что-то не так… Теперь картон режу я один, а вы втроем загибаете края и складываете коробки, и вам, естественно, приходится простаивать… Получается один против троих. Естественно, я не в силах обеспечить необходимое количество заготовок, поэтому у вас в работе перебои и вам хочется спать. Я пришел к выводу, что картонорезку следует усовершенствовать.

А г и к а (потрясена). Вот это да!

М а й о р. Взгляните на меня. Перед вами абсолютно здоровый человек. На фронте меня одолевали кошмары. Нервы были вконец расшатаны, и мне казалось, что восстановить их никогда не удастся. Здесь же я обрел сон, от моих недугов не осталось и следа. Своим здоровьем я обязан этим коробкам. Я забыл, что такое война!

М а р и ш к а (растроганно). Ты слышишь, милый Лайош?

Тоот кивает.

М а й о р. Я скажу откровенно: ложась спать, я мечтаю поскорее проснуться и вновь взяться за коробки…

А г и к а. Я тоже.

М а р и ш к а. Мы — тоже! (Указывая на Тоота.) Он тоже.

Маришка и Тоот дремлют, прижавшись друг к другу.

М а й о р (умиротворенно). Есть в этом занятии что-то возвышающее, какая-то особая красота, вечный покой… Лучшее занятие в мире — делать коробки.

А г и к а (как завороженная). До чего же вы правы!

М а й о р. Иной раз я думаю — если бы человечество захотело меня понять! Если бы все захотели резать коробки. Настанет пора, и весь мир